История брака на руси. Брачный возраст в древней руси В каком возрасте на руси выходили замуж

На Руси женить молодых было принято рано "чтобы не забаловали". Бывало, что возраст жениха был от 12 до 13 лет. При ранней женитьбе совершенно было естественным, что жених и невеста не знали друг друга до брака. Вообще нравственные понятия того времени не позволяли молодым людям обоих полов видеться и договариваться между собою. Жених не смел даже сказать, что желает жениться, все решалось родственниками.

Обычно отцы и матери жениха лично выбирали девицу, сообщая об этом сыновьям, когда свадьба уже готовилась.
Но иногда, первый шаг начинался и со стороны родителей невесты. Желая сбыть дочку, родители засылали к жениху близкого им человека сватом, если родители жениха соглашались, то приступали к сватовству обычным порядком. Она смотрела, хороша ли невеста, умна ли, "не безъязычна ли и речью во всем исполнена". Бывали случаи, что если дочь некрасива собой, то вместо нее приводили другую или вообще служанку. Сам жених до свадьбы видеть невесту не мог. Если впоследствии обман с невестой открывался, то брак мог быть расторгнут, но это случалось очень редко.

Иногда жених настаивал на том, чтобы самому видеть невесту, если женихом дорожили, то могли и разрешить, но тогда, отделаться, ему было уже почти невозможно. После смотра происходил сговор - первая часть брачного праздника или вступление к торжеству. Сговорный день назначался родителями невесты. Родители садились друг против друга и несколько минут молчали, так было принято. Составлялся уговор, писалась рядная записка, где означалось, что в такое-то время состоится свадьба, а за невестой будет такое приданое.

Приданое всегда было важным условием русской свадьбы, в него входило: постель, платья, домашняя утварь и украшения, люди, деньги, недвижимость. От жениха ничего не требовалось. Этот сговор имел юридическое значение. Если невеста была из бедной семьи и не могла принести в дом приданое, то жених сам "делал приданое" или передавал родителям невесту некоторую сумму денег - старинный обычай не позволял брать невесту без приданного.

Утром в день торжества (иногда же накануне) сваха невесты отправлялась в дом жениха приготовлять брачное ложе. Существовало верование, что лихие колдуны и колдуньи могут внести порчу и нагнать злых духов в тот дом, где рядят свадьбу. Против этого делались разные средства. Брачною комнатою избирался сенник, часто нетопленый. В сенник приносили лари с зерном, бочки.

Перед венчаньем гостей и молодоженов приглашали к столу, но и там сидя рядом будущий супруг не видел лица невесты - на ней было плотное покрывало - прообраз сегодняшней вуали. Обычно после 4-5 перемен кушаний посаженый отец обращаясь к родному отцу невесты спрашивал разрешения вести молодых "чесать и крутить", т.е. венчать. После венчания снова устраивали застолье, невеста была уже открыта, девичий венец сменен на "бабий убор" - повойник, и должна была непременно плакать, а женщины и девицы петь печальные песни. Перед тем как покинуть свадебный пир муж, в знак своей власти, ударял будущую спутницу своей жизни по спине плетью, полученною от тестя. Это символизировало переход молодой женщины от одного "хозяина" к другому. После этого в положенное время молодой муж уводил суженную в сенник. Молодых сопровождали все гости и если кто-то случайно перебегал дорогу "свадебному поезду", то мог и попасть под саблю возглавляющего процессию ясельничего.

Оставшись наедине молодым предстояло выполнить еще один старинный обычай: между женихом и невестою происходил обряд разувания, очень древний обряд, дошедший к русским от времен язычества. Он состоял в том, что жена, в знак покорности, должна была снять с мужа сапоги. В одном из сапог была монета. Если ей удавалось снять прежде тот сапог, в котором была монета, это значило, что ей будет счастье, в противном случае значило, что ей придется угождать мужу и разувать. Другой дошедший вариант обряда разувания супруга, бытовавший в Сибири и за Уралом - жена моет ноги супругу. Когда молодые в сеннике, а гости пировали в комнате, около сенника ходил с обнаженным оружием ясельничий для предохранения от всякого лиходейства. Через некоторое время он справлялся о здоровье жениха, если тот отвечал, что в хорошем здравии, это означало, что доброе дело свершилось, ясельничий говорил это гостям и те шли кормить молодых.

После свадьбы еще в течение нескольких дней (порой до месяца - в зависимости от состоятельности семей и местных обычаев) продолжались гуляния.

XVI-XIX века

В Российском государстве до XVII века брачно-семейные отношения строились и регулировались на основе Домостроя. Каких-либо фундаментальных документов или указов регулирующих эту сторону жизни населения не существовало. Эпоха правления Петра положила начало развития семейного права, как одной из составляющих общей правовой структуры государства.

Один из первых указов провозглашал принцип добровольности вступления в брак. Согласно этому указу, родственники лиц, вступающих в брак, обязаны были приносить присягу в том, что не принуждали жениха и невесту к браку. В 1714 г. царь Петр пробует ввести образовательный ценз для дворян вступающих в брак, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии. А в 1722 г. эта идея обличается в форму Устава, суть которого в том, запрещалось женить "дураков, которые ни в науку, ни в службу не годятся". С этого же года всех приходах священников обязуют регистрировать все акты гражданского состояния.

В середине 40-х гг. этого же столетия Указом Синода запрещаются браки лиц старше 80 лет. "Брак от бога установлен для продолжения рода человеческого, чего от шлющего за 80 надеяться весьма отчаянно". С 1775 г. "семейное законодательство" пополняется новыми правилами. Заключение брака с 1775 г. могло производиться только в приходской церкви одного из вступающих в брак. Венчанию предшествовало обязательное оглашение. Брак заключался при личном присутствии жениха и невесты. Исключение делалось лишь для лиц императорской фамилии, венчающихся с иностранными принцессами. Возраст для вступления в брак был установлен 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин.
Для вступления в брак необходимо было получить согласие родителей независимо от возраста жениха и невесты. Женщина получает возможность обращаться в суд с требованием защиты от жестокого обращения.

Законодательно устанавливаются личные права и обязанности супругов, принимаются попытки регулировать внутренние отношения супругов в браке. Все официальные документы, касающиеся семейно-брачных отношений, входят в свод гражданских Законов. Вот, например, что гласят статьи 106 и 107: "Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостать и облегчать ей немощи", "жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании, оказывать ему всяческое угождение и привязанность как хозяйка дома". Место жительства супругов определяется по месту жительства мужа, ей вменяется в обязанность следовать за ним, в противном случае она могла быть водворена в дом мужа принудительно.

Начало XX века

В дореволюционной России не существовало единого для лиц всех вероисповеданий "семейного кодекса". Вопросы заключения брака и ведения актов гражданского состояния находились в ведении церкви. Поэтому лица разных вероисповеданий попадай под действие различных законов в зависимости от предписаний своей религии. Парам, принадлежащим к различным конфессиям, для заключения брака требовалось разрешение верховных лиц государства и той церкви, к которой они принадлежали. В большинстве случаев требовалось принятие супругами единой веры.

После революции 1917 г. начинается новый этап развития семейного законодательства. 18 декабря 1917 г. вышел декрет "О гражданском браке, детях и о введении книг актов гражданского состоятся". Согласно этому декрету, единственной формой брака для всех граждан России независимо от вероисповедания стало заключение гражданского брака в государственных органах. Брак, заключенный по религиозному обряду после принятия декрета, не порождал правовых последствий. За браками, заключенными в церковной форме до принятия декрета, сохранялась юридическая сила, и они не нуждались в переоформлении. Условия вступления в брак значительно упростились. Достаточно было достижения брачного возраста: 16 лет - для женщин и 18 лет мужчин и взаимного согласия будущих супругов.

Препятствиями к браку признавались следующие обстоятельства: наличие у одного из супругов душевного заболевания, состояние жениха и невесты в запрещенных степенях родства (запрещались браки между восходящими и нисходящими родственниками, родными братьями и сестрами), а также наличие другого нерасторгнутого брака.

Вторым важнейшим положением, содержавшимся в этом декрете, было уравнение в правах законных и незаконнорожденных детей. (В дореволюционной России зачастую признанные незаконнорожденные дети знатных родителей не имели права носить фамилию своего настоящего отца, а только ее сокращенный вариант - один из примеров - Иван Бецкий, известный деятель екатерининских времен - незаконнорожденный сын князя Трубецкого). Кроме того, в соответствии с декретом было возможно установление отцовства в судебном порядке.

Тогда же принят декрет "О расторжении брака". На основании этого декрета бракоразводные дела были изъяты из компетенции церковных судов. Дела о разводе, возбужденные по одностороннего заявлению супруга, были переданы в ведение местных судов. До революции для получения разрешения на развод требовалось разрешение Синода (семейным парам, исповедавшим православие) или Папы Римского (для католиков). Расторжение брака не приветствовалось церковью и обществом. Так, например, на того из разведенных супругов, кто признан виновным, накладывалось церковное покаяние, запрет на последующие браки.

22 октября 1918 г. был принят первый "Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве". Законодательно устанавливается, что гражданский (светский) брак, зарегистрированный в отделе ЗАГСа, порождает права и обязанности супругов. Брачный возраст остался прежних: 16 и 18 лет. Перечень препятствий к заключению братца по сравнению с предусмотренным указом 1917 г. был расширен. В качестве препятствия теперь рассматривалось также состояния в другом нерасторгнутом браке. Четко проводилось различие между разводом, прекращающим брак на будущее время, и признанием брака недействительным, обладающим обратной силой и аннулирующим брак с момента его заключения. Основаниями для признания брака недействительным считались следующие обстоятельства: заключение брака с лицом, не достигшим брачного возраста; отсутствие согласия на брак одного из супругов; брак между лицами, одно из которых состоит в другом нерасторгнутом браке; наличие запрещенных степеней родства:, брак с недееспособным. Признание брака недействительным осуществлялось в судебном порядке.

Согласно этому кодексу выбор общей фамилии, или двойной осуществлялся самими супругами, тогда как до революции на принятие двойной фамилии или фамилии жены требовалось высочайшее соизволение. Процедура развода еще более упростилась. Как и прежде, при взаимном согласии супругов развод производился органами ЗАГСа. Дела о расторжении брака по заявлению одного из супругов рассматривались как бесспорные единолично судьей без участия заседателей. В случае неявки обоих супругов дело слушалось заочно. Никаких доказательств распада семьи от разводящихся не требовалось.

Уравниваются в правах законно и незаконнорожденные дети в отношении родителей и их родственников. Мать ребенка, рожденного вне брака, имела право не позднее, чем за три месяца до разрешения от бремени подать заявление об установлении отцовства. Лицо, указанное матерью, могло в течение двух недель оспорить свое отцовство в судебном порядке. Если заявление матери не оспаривалось, отцовство объявлялось установленным.

II половина XX века

В 1923 г. началась разработка нового кодекса. Проект с первого раза не был принят, и в 1925 г. его вынесли на всенародное обсуждение, был вынесен новый кодекс законов о семье и браке. Спустя год он был принят. Наиболее существенным нововведением этого Кодекса было придание правового значения фактическим брачным отношениям. Регистрация брака не была отменена, но фактические брачные отношения были во многом приравнены к зарегистрированному браку. Полного равенства между ними, однако, не было, но в дальнейшем судебная практика их уравняла. Кодекс устанавливал единый брачный возраст для мужчин и, женщин - 18 лет.

Расторжение брака в суде было отменено совсем. Брак расторгался в органах ЗАГСа, причем без вызова второго супруга, ему только сообщалось о факте развода.

Запись об отце внебрачного ребенка производилась по заявлению матери, поданным после рождения ребенка. Никаких доказательств от нее не требовалось. Отцу лишь сообщалось о такой записи и предоставлялось право обжаловать ее в суде в течение одного года.

В 1944 г. принимаются неожиданно регрессивные указы: о запрещении установления отцовства детей рожденных вне брака и о признании брака как существующего только у пар зарегистрированных, а не состоящих в фактическом браке, в связи с чем таким парам требовалось немедленно зарегистрироваться.
Была усложнена процедура развода: брак отныне расторгался лишь в случае признания судом необходимости его прекращения. Сама процедура расторжения брака стала более сложной. Заявление о разводе с указанием мотивов расторжения брака подавалось в народный суд. После этого в местной газете публиковалось объявление о возбуждении дела о разводе. Народный суд рассматривал дело и принимал меры к примирению супругов.

В 1968 г. впервые был принят общесоюзный семейно-правовой акт "Основы законодательства о браке и семье Союза ССP и республик". В целом расхождение между законодательством отдельных республик было не слишком значительным.

С 1969 г. принимается Кодекс о браке и семье РСФСР. В соответствии с этим кодексом признавался только зарегистрированный брак.

Фактический брак по-прежнему не порождал никаких правовых последствий. Основанием к разводу считался непоправимый распад семьи. При отсутствии у супругов несовершеннолетних детей или споров по поводу имущества развод по взаимному согласию производился в органах загса.

Существенные изменения в 1995 г. были внесены в правовое регулирование усыновления. Однако с помощью внесения отдельных изменений в КоБС 1969 г. невозможно было произвести необходимое реформирование семейного законодательства. В связи с этим в 1994 г. Государственной Думой РФ и была создана рабочая группа по подготовке нового Семейного кодекса, который был принят Государственной Думой РФ 8 декабря 1995 г. и вступил в действие с 1 марта 1996 г.

Ирина Хомченкова, источник edem.ru

Ни для кого не секрет, что в России на сегодняшний день сложилась крайне тяжeлая демографическая ситуация: резко упала рождаемость, сократилось число браков, возросло количество разводов. Я думаю, что в связи с этим будет весьма любопытно, обратиться к нравам и обычаям наших далeких предков.

Согласно древнерусским законам и обычаям жениться можно было с 15 лет, а выходить замуж - в 12-летнем возрасте. По достижении брачного возраста, родители юноши начинали поиск невесты. Найдя еe, они посылали к родителям или родственникам девушки сватов из числа своих друзей или знакомых, чтобы узнать: хотят ли они выдать еe замуж и сколько дадут за ней приданого. Если родственники девушки не хотели выдавать еe за этого человека, то чем-нибудь отговаривались и отказывали. Но если они говорили, что подумают и потом дадут ответ - согласие на брак получено.

Вслед за тем составляли "роспись" невестиного приданого и сообщали об этом жениху. И если ему невеста, (а точнее еe приданое) понравились, тогда назначались смотрины. Родители невесты созывали гостей, среди которых была "смотрильщица"- родственница или "доверенное лицо" жениха. Она распрашивала, ничего не подозревающую девушку, о разных вещах, испытывая еe ум, оценивая характер и внешность.

Некоторые родители, имевшие несколько дочерей, одна из которых была с физическими или умственными недостатками, показывали смотрильщице здоровую дочь, а замуж выдавали больную. Обман раскрывался только после свадьбы, так как до этого жених не мог видеть невесту. В этом случае, он писал прошение патриарху, и если в ходе расследования свидетели подтверждали подлог, то брак расторгался и виновная сторона платила неустойку. Еe размер заранее определялся "сговором"- своего рода брачным контрактом, в котором определялся размер приданного невесты и сроки свадьбы. Если после сговора жених узнавал о невесте что-нибудь плохое и отказывался жениться на ней, еe родители посылали жалобу патриарху. Церковные власти расследовали дело и также брали с виновных неустойку.

В день свадьбы жених отправлялся за невестой. Вместе с ним ехали "бояре"- его старшие родственники, "тысяцкий"- распорядитель свадебного обряда (обычно крeстный отец жениха), священник и дружки - друзья жениха. Затем родители невесты благословлят молодых и они ехали в церковь. После венчания новобрачные отправлялись в дом жениха, и получают благословение его родителей. Потом все садятся за столы и начинают пировать. После третьего блюда, дружки просят у родителей жениха благословения для новобрачных идти опочивать, и, отпустив их, начинают есть-пить по-прежнему. На свадьбах не было никакой музыки, кроме труб и литавр (тарелок).

Перед отъездом гости узнавали о здоровье новобрачных, и посылают родителям невесты сказать, что молодые в добром здравии.

На следующий день после свадьбы, жених созывал к себе гостей. Потом ездил к тестю и тeще и благодарил их за дочь. На третий день жених, невеста и гости отправлялись к ним на обед.

После праздников начинались семейные будни. Наставления и поучения, касающиеся семейной жизни, были собраны в середине XVI века в особый сборник "Домострой" автором которого был духовник царя Ивана Грозного Сильвестр.

В этом сочинении говорилось, что семья должна жить в любви и согласии. Жена и дети должны во всeм подчинятся мужу и отцу. А если они не слушались, главе семьи разрешалось применять к ним телесные наказания. Запрещалось бить палкой, камнем, в глаз и в ухо, чтобы не причинить увечья. Можно было "поучать" плетью (еe отец передавал мужу после свадьбы), но "наедине и "разумно". После наказания полагалось сказать ласковое слово и что-нибудь подарить.

Важнейшую роль в воспитании семьи играла церковь (для большинства населения еe представителем был приходской священник, а знатные люди имели личных духовников). Отец духовный должен был быть благоразумным, строгим и бескорыстным. Ему следовало не только исповедовать грехи, почитать и повиноваться, но и советоваться с ним в мирских делах.

Большое внимание уделялось и повседневным хозяйственным заботам. Хорошая хозяйка не только должна была следить за исполнением своих указаний, но и сама уметь печь, стирать, убирать, мыть посуду и рукодельничать. Она должна была постоянно быть за работой и избегать праздности.

В праздничные дни было принято приглашать гостей. Хозяин велел своей супруге поднести каждому гостю чарку вина, а потом просил его, еe целовать, а потом все друг другу кланялись. Затем она уходила на женскую половину дома к жeнам гостей. Вообще, совместное застолье мужчин и женщин было не принято (за исключением свадеб). Дочерей своих к гостям не выводили и никому не показывали. Жили они в особых дальних покоях и выезжали только в церковь.

Расторжение брака было редким явлением, возможным лишь в случае измены или вдовства одного из супругов. Вступать в повторный брак могли только люди невиновные в распаде семьи. Жениться и выходить замуж, можно было не более трeх раз. Все вопросы семейной жизни регулировались церковным судом.

Ситуация изменилась в начале XVIII века. Стремясь привить европейские обычаи на русской почве, царь Пeтр I разрешил мужчинам и женщинам самостоятельно знакомится друг с другом, вместе проводить время на балах и маскарадах и других празднествах. Но ещe долгие годы в крестьянских и купеческих (особенно старообрядческих) семьях свято чтили стародавние обычаи. Не призывая следовать обычаям многовековой давности, думаю, что и в наши дни не стоит забывать об опыте прошлых поколений.

Тюлин Денис

Заключение и расторжение брака

Чтобы представить себе облик человека русского средневековья, мало знать историю политических бурь, дипломатических конфликтов и военных столкновений, поскольку жизнь общества не исчерпывалась ими. Большую часть жизни женщина X-XV вв. проводила в семье. Между тем о многих сторонах семейной жизни, привычных нуждах и заботах, представлениях руссов мы знаем пока недостаточно. Как, например, понимал человек раннего средневековья нравственные нормы? Каков был брачный ритуал, семейный быт? Как складывались отношения между супругами, родителями и детьми?

Летописный рассказ о древлянах, радимичах и вятичах в «Повести временных лет» позволяет предположить, что архаичные формы брака («умыкание у воды»), хотя и преобладали до принятия христианства у большинства племен, в X в. стали пережитком. Описание умыкания в древнейших летописных сводах отражает проявление согласования интересов сторон в матримониальных делах и, следовательно, свободной воли женщины в этом вопросе («и ту умыкаху жены собе, съ нею же кто съвещашеся»"). Обряд похищения невесты «у воды» совершался на праздниках в честь богини «женитвы» Лады, которые начинались ранней весной, «на Красную горку», и продолжались до середины лота - дня Ивана Купалы. У зависимого населения («на простых людех») этот обряд сохранялся долго: следы его прослеживаются в былинах, песнях и даже в церковных документах XIII -XV вв."

Другая древняя форма закрепления брачных уз, сосуществовавшая в раннефеодальной Руси с умыканием,- «брак-приведение» с договорными элементами («поляне... брачные обычаи пмяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечер, а завтра приношаху по ней, что вдадуче») - свидетельствует уже о частичной утрате женщинами права.на проявление свободной воли при выборе супруга и преимущественной роли в этом деле родственников или родителей невесты.

Слова «приводить», «нести» за кого-то неоднократно употребляются летописцем при описании брачных союзов князей («Игореви взраетъшю, и хожаше по Олзе и слушаше его; и прнведоша ему жену от Плескова, именем Ольгу»; «у Яро-полка же жена Грекиня бе, и бяшс черницею, бе бо привел отец его Святослав»), а также в тех случаях, когда подчеркивалась несамостоятельность женщины как субъекта в матримониальных делах, выражаемая в безличной форме «ведена бысть» (введена бысть дщи СвятополчаСбыслава въ Ляхы за Болеславам; «ведена дщи Володарева за цареричь Олексиничь, Царю-городу»)

Спорным по сей день является вопрос, существовала ли в древнейшей Руси «купля жен», известная как брачный обряд многим славянским народам и описанная арабскими авторами^ Но и сам термин «вено» понимается двояко. Традиционным для русской историко-юридической литературы является толкование его как платы, суммы выкупа за невесту6. В то же время ряд свидетельств позволяет рассматривать термин «вено» как синоним ((приданого» в древнерусском юридическом быте, что исключает существование «купли» в истории русского права («...убо муж да възратит жене и вено, аще възят что от нея ино»; «и дасть Корсунь царсма за вено»").

С 988 г., с крещения Руси и присвоения церковью монопольного нрава утверждения брака6, начали складываться нормы брачного права, включавшего в себя и определенные свадебные ритуалы,- Процесс этот шел двумя путями: через трансформацию древних семейно-,1 брачных обрядов в правовой обычай и через узаконение1 решений органов церковной власти, опиравшейся в своих действиях на византийское брачное право 9. О влия-; нии давних брачных традиции на нормы семейного; права свидетельствуют русские памятники X-XI вв.,| упоминающие предварительный брачный сговор, которому предшествовала своеобразная помолвка. Однако она не была заимствованием элемента византийского обряда: известно, что в X в. сватов к великой княгине Ольге слал древлянский князь Мал. По русскому обычаю, помолвке сопутствовала трапеза у родителей невесты. Ели пирог-каравай, кашу и сыр. Разрезание сыра закрепляло помолвку, а отказ жениха от невесты после этой процедуры как оскорбление чести женщины карался штрафом: «...за сыр гривну, а сором ей три гривны, и а что потеряно, за то ей заплатити...»

Брачный сговор (ряд) был следующим элементом установления супружеского союза на Руси. Родители договаривались о размерах приданого и предполагаемом дне свадьбы, если, конечно, устанавливалось согласие самих молодоженов, в том числе невесты. J3. русских Кормчих получение согласия вступающих в семейный союз определяется как важнейший элемент брачного процесса п.

Отсутствие права свободного выбора женщиной жениха рассматривается как серьезный аргумент в пользу те;;иса о приниженном социально-правовом положении русских женщин в X -XV вв.12 Поскольку брачный сговор имел прежде всего характер имущественной сделки, заключительное решение действительно принималось родителями или родственниками невесты. Однако это не являлось ограничением прав именно женщин: брачные дела сыновей, как правило, тоже вершили родители; «Всеволод [Ольгович] ожени сына своего Святослава Васнлковною...»; в 1115 г. «.повеле Дюрги [Владимирович] Мьстиславу, сыыови своему, Новегоро-де женитися...». В источниках есть свидетельства того, что на Руси - в отличие, например, от Чехии и Литвы - интересы вступающей в брак женщины все же учитывались ее родственниками. Летописный рассказ о полоцкой княжне Рогнеде, не пожелавшей выйти замуж за князя Владимира, несмотря на свой легендарный характер, тем не менее факт к\ О юридическом закреплении прав женщин на изъявление собственной воли в делах о замужестве свидетельствуют статьи Устава князя Ярослава Владимировича о денежных гк"нях, налагавшихся на родителей не только в экстремальных ситуациях (самоубийство из-за брака поневоле), но и в тех случаях, «аще девка воехощет замуж, а отец и мати пе дадять» В чешском и литовском праве наказывались не родители, а девушка за самовольный выход замуж (она лишалась своей доли имущества, приданого и пр.)

Надо полагать, что в среде зависимого населения на ранних этапах развития древнерусского государства брачные отношения тем более складывались под влиянием личной склонности. На это указывает статья Русской Правды (РП) о трех источниках обельного холопства, среди которых назван и брак свободного с рабой, не оговоренный условиями. Примечательно, что не только в РП, но и в поздних актовых и законодательных памятниках нет указаний на то, что свободная -женщина, выйдя замуж за холопа, теряла свой более высокий социальный статус. До нас дошла, например, грамота конца XIV в.- духовная Остафпя Ананьевича, в которой большинство жен холопов и их дочери названы свободными, хотя сыновья от этих браков остались рабами, поступив в собственность холоповладельца. Заметим, что западноевропейское средневековье знало лишь обратную ситуацию: например, женщина во франкской деревне, выйдя замуж за человека более низкого социального статуса, оказывалась «запятнанной:-» браком с ним

Изменения в положении жен древнерусских холопов произошли, по-видимому, лишь в конце XIV -XV в. и были связаны с общим усилением крепостничества. Судебник 1497 г., называя в ст. 66 те же три источника обельного холопства, что и РП, дает кардинально другую трактовку похолопления через брак: «по рабе холоп, по холопе раба»16. Напрашивается предположение, что ст. 06 Судебника лишь закрепила установившееся в то время положение вещей, когда жены холопов считались свободными только юридически, а фактически находились в полной зависимости от холоповладельца. После издания Судебника 1497 г. появились грамоты, отражающие претворение его норм в жизнь: в докладной записи Ивана Федоровича Новокщенова (1497 - 1505 гг.) сообщается, что «Авдотья Иванова дочь Костыгина», «девка вольная», пошла «за холопа Захарцу, а но его холопи далась ему в робы...». Но в записи «О разлучении» (конец XV в.), мало привлекавшей внимание историков, жене предоставляется право расторжения брака, если муж скрыл свое холопство, а мужу аналогичное право не дается: не потому ли, что формула «по холопе раба» в XV в. не сразу стала привычной, входила в практику с трудом и «вольные» женщины стремились по-прежнему оставаться свободными при мужьях-холо-иах? О существовавшем противодействии формуле «по холопе раба» говорят и соответствующие грамоты XVI в. Так или иначе Судебник 1589 г. вернулся к нормам РП: «А по государеву указу по рабе холоп, а по холопе робы нет».

Заключение («вольными» женщинами в XV в. браков с представителями непривилегированных сословий является неоспоримым свидетельством самостоятельного решения ими этих вопросов. При заключении таких браков ограничения исходили со стороны не родственников, а феодала-холоповладельца. Так, в берестяной грамоте № 402 свободный торг зависимыми людьми проступает довольно отчетливо: «Поклон о г[оспоже]. Жонку ту дала за своего паро[бка]». Для актов XV в. эта ситуация достаточно обычна. Например, в 1459 г. Есип Дмитриев Окинфов получил «в приданые» «пароика да девочку», которых и женил по своему усмотрению. Более того, церковные поучения XV в. требуют даже наказания для господина, «аще рабы не дасть замуж». В среде свободного населения дееспособными лицами, заключавшими брачную сделку, были сами будущие супруги.

К концу XIII в. согласие сторон на брак стало фиксироваться в брачном договоре, или ряде, составлением которого после сговора занимались сваты или родственники. Элементы этой традиции встречаются в Уставе Ярослава Владимировича в статьях о «свадебном:) п «огородном-/, но сам институт брачного договора получил развитие позже: рядная грамота Тешаты и Якима - одна из первых по давности - датируется концом XIII в. К этому времени относится и грамота на бересте {№ 377): «...от Микиты ко Ульянице. Пойди за мене. Яз тебе хоцю, а ты мене. А на то послухо Игнато...» iq

Заключительной частью брачного сговора в XIV - XV вв. являлось церковное обручение, ставшее закрепленным общественной моралью обязательством жениться на девушке: «...аще кто девицу обручену нужою поиметь, не леть же ему иное пояти, но ту имети жену». Даже в случае, если обрученную «инь некто прельстит и осквернит», жениться на ней закон повелевал обрученному жениху 2".

Члены литовского посольства 1492 г., прибывшие для переговоров о сватовстве Александра Каэимнровича к дочери Ивана Ш Елене Мваиовпс, «ели у великого князя», «говорили О любви и о докончашш». Через два года при повторной попытке сватовства была представлена «грамота верющая» князю И вин у Ш, «абы дал за нас дочь свою». От названия деталей обряда произошли и синонимы слова «невеста» - «суженая» (о ней судили сваты) и «обрученная» (в результате сговора 5нли рука об руку). В. И. Даль допускал возможность толкования обручения от слова «обруч» (браслет). При обручении могли присутствовать, по-видимому, лишь те, кто не был дважды женат (замужем). Так, при обручении Александра и Елены Ивановны был отстранен от участия в обряде один из послов по причине вторичной женитьбы. Обручение подтверждалось грамотой. Как обряд оно получило распространение не сразу и поначалу лишь в среде свободного населения, господствующего класса. «Чин, обрученье девице и мужю, царем и прочим» (XIII и.), опубликованный М. Горчаковым в XIX в., предписывает следующие обрядовые действия: «...предстанет же хотящая обручиться перед святыми дверми олтаря и положить па десной стране трапезы иерьстнй два, злот и железин. Железный убо надесно, златый же налево близь собе и перекрестить трижды.,.»"

Представителям клира было необходимо заставить своих «сынов;) н «дщерей» смотреть на заключение брачных уз как на акт религиозный, по церемония заключения брака, бытовавшая в рассматриваемое время, свидетельствует о тщетности этих стремлении. Брак оставался гражданским актом, лишь освящаемым благословением церкви. Детали предсвадебной церемонии свидетельствуют, что брак по способу заключения (брачный сговор, ряд) сразу стал неким особым видом гражданского договора. Живучесть свадебного пиршества как традиции выражает тот факт, что на Руси придавалось большое значение общественному признанию брака.

Для вступления в сам венчальный брак от женщин на4. Руси требовалось выполнение многих условий. Одним из j них был брачный возраст: 13-14 лет, в XIV -XV вв.- j от 12 до 18-20 лет. Правда, зачастую условие это не/ соблюдалось, особенно когда вплетались политические мотивы: княжна Верхуслава Всеволодовна, когда ее «выдавали замуж», была «млада суще осьми лет»;; Иван III был обручен, точнее, «опутан красною деви-" цею» пяти лет от роду стараниями тверского князя i Бориса Александровича. Однако такие браки соверша- лпсь лишь в среде господствующего класса. В дальнейшем ранние браки были ограничены запретом митрополита Фотня венчать «девпчок меньши двупадцати лет»".

Русская церковь препятствовала заключению браков с иноверцами: «Иже дщерь благоверного князя даяти замужь в ину страну, иде же служат опреснок и съквер-ноеденпю не отметаются, недостойно зело и неподобно правоверным сотворити своим детем сочетание: божественный устав и мирскый закон тоя же веры благовер-ство повелевает поимати»23. За преступную связь с иноверцем «русска» (так называет женщину Устав князя Ярослава) наказывалась насильным пострижением в монашество; позже в ряде земель наказание ограничивав лось штрафом. Этот запрет не распространялся на великих княжон, многие из которых были выданы замуж за иностранных королей.

Представители клира старались не допускать в браке смешения социальных и классовых различий: крестьянка и холопка в лучшем случае считались «меныница-ми», т. е. вторыми женами; в худшем - свободный должен был или отказаться от притязаний на законное закрепление подобных отношений, или согласиться во имя брака стать холопом. Не случайны и в поучениях «Пчелы» (XIV - XV вв.) слова «от раб ведома есть жена зла и неистова)>; они свидетельствуют о стремлении церковников устрашить посягнувшего на заключение брака с женщиной более низкого социального статуса J5.

Ограничивалось и число замужеств: нормы христианской морали позволяли не более двух, ибо «бог совокупи - человек не разлучает». В феодальных республиках был разрешен и третий брак по смерти второго супруга и в случае, «аще кто будет млад, а детей не будет у пего от церв иго брака нл от стораго^Если брак заключался в четвертый раз, четвероженца "немедленно «раз-лоучали» и лишали причастия, «доиельже разрешится беззаконного брака», ибо /«первый брак - закон, второй - прощение, третий - законопреступленне^ четвертый - нечестие: понеже свиньское есть житие»?6.

Древнерусской женщине любого сословия запрещалось вступление в брак с лицами, близкими ей не только по крови, но и по свойству, а также по родству возможному или будущему, В «Уставе о брацех» говорится о запретах близкородственных брачных отношений до шестого «коленам (степени родства). За нарушение этого предписания по византийскому закону наказывали плетьми, на Руси карали денежными штрафами"7.

Сохранение невинности до брака закон не рассматривал как условие для его заключения. Девственности церковный закон требовал лишь от будущих жен представителей клира, а с людей мирских предписывал лишь взимать штраф в том случае, если «замуж пошла нечиста». Ведь главной целью церковников было венчать и венчать, утверждая церковную форму брака дельно от жениха, что символизировало ре неизвестность будущему супругу (отсюда т.само название «невеста», т. с. «неизвестная»). «Афоризмы» древнерусской «Пчелы» тоже косвенно свидетельствуют о бытовании традиции неизвестности невесты жениху до свадьбы: «В мутно воде we вндети дна, а в невесте не разуметй истины». Впрочем, принцип неизвестности существовал, по-видимому, не везде,учто дало основание Н. И. Костомарову упомянуть об|одной новгородской свадьбе XV в., когда перед поездкшГк венцу дружка кричал: («Мы не фату приехали смотреть, а невесту!.. И жених видел свою суженую»

В день свадьбы в «среднюю» палату первой входила невеста. Перед ней несли каравай с деньгами - к сытой и богатой жизни будущей семьи. Примечательно, что такое пожелание относилось именно к ней: в невесте видели, возможно, будущую распорядительницу домашним бюджетом. Перед венчанием жениху и невесте «голову чесали»; обычай этот сохранился в обряде с дохристианских времен^ но дошел до нас лишь в описании рукописи XVII в.; «Да у жениха и невесты... гребнем голову чешут; да иные вражьи есть натен...» Как ВИДИМ, обряд «чесания» к XVII в. превратился уже во «вражью затею» и даже «бесовское действо», однако в рассматриваемое нами время он был широко распространен, ибо предшествовал надеванию кики и повойника с фатой - отличительных головных уборов замужних женщин на Руси

Перед поездкой к венцу невесту осыпали хмелем - «к веселью» 3S, вносили ритуальные предметы: шубы (к богатству), незашитые соломенные тюфяки и даже просто снопы (к легким родам) и т. п. Желанием сохранить любовь мужа объясняется существование обычая «баеинон воды». Еще в XII в. черноризец Кирик спрашивал у новгородского епископа Нифонта разрешения налагать недельную епитимью на тех невест, которые устраивали перед венцом ритуальную баню, «мыльню», а воду после нее давали нить будущим мужьям, чтобы те их любили; Обрядовые действия, связанные с «мыльней», упоминаются и в свадебных записях XV в.

Г определения ее «почестности» "-едвалн не единственный, унижающий женщину, в системе свадебных обрядов, бытовавших в то время. «Действо» это не было частью народного обычая, являясь следствием распространения церковного венчального брака и связанного с ним требования сохранения невестой целомудренности | до него: «...не причащайте, женивши, а девицам потому / же, которая замужь пошла нечиста...»/0

Что касается других обрядовых действий, отразивших социальный статус и права древнерусских женщин, то их толкование может быть различным. Например, широко известен в этнографической науке обрядовый эпизод разувания женой мужа, упомянутый еще Нестором (полоцкая княжна Рогнеда отказывается «розути робнчнча»). В летописях более позднего времени и в актовом материале других свидетельств бытования этого обряда нет, что позволило некоторым исследователям увидеть его отмирание "". Между тем в сказаниях иностранцев, посетивших Россию в XVI-XVII вв.> есть эпизод разувания, правда в форме обрядовой игры за будущее место жены в семье и ла ее права: «Молодой кладет в один из своих сапог деньги, золотые и серебряные... Молодая должна снять один сапог по своему усмотрению. Если ей удается снять тот сапог, в котором деньги, она не только получает их, но и впредь с того дня не обязана снимать с мужа сапоги...»у Аналогичный смысл имело и обрядовое разбивание кубка, упомянутое в свадебной записи XV в. Если прежде велось «бить скляницы» только на счастье, то в середине XV в. тот же:шиэод обряда, выраженный в игровой форме, имел уже иной смысл - борьбы за приоритет в семье: «кто из них (жених или невеста,- Н. П.) первый наступит, того и победа, и тот всегда будет господином»3". Даже такие подарки жениха невесте, как иголки (казалось бы, символ домашней работы) или плеть, могли выражать в X-XV вв. прежнее обрядовое значение, а не только патриархальную власть мужчины в доме, которая к XVI в.-была действительно законодательно закреплена и освящена церковью. В условиях долгого бытования дохристианских ритуалов, борьба с которыми отнюдь не завершается и в XVI в., указанным предметам в XV в. мог придаваться старый, магический смысл, не сводимый к унижению и подчиненности женщины 38. С распространением и утверждением ь XVI- XVII вв. церковного учения о патриархальном владычестве в семье, зафиксированном «Домостроем», происходило своеобразное слияние традиционной предметной символики в старых обрядах с новымн и возникающими обрядами. Взятые в целом, они отражали противоречивые изменения в социальном и семейном положении древнерусских женщин.

Древнерусское бракоразводное право также возникло вместе с принятием христианства и распространением венчального брака, и, хотя светские власти неоднократно вмешивались в эту сферу деятельности церкви («звлаща (особенно,- Н. П.) в справе разводув мальженьских»), именно церковь являлась монопольным регулятором его развития J . В отличие от византийского законодательства в русском юридическом быте были иные поводы к признанию брака недействительным |0, а основанием к его прекращению считалась лишь смерть одного из супругов. Церковники принимали развод лишь как уступку человеческой слабости, и вся церковная литература была буквально пронизана идеей о божественности происхождения, а потому нерасторжимости брака («не мозите жен у мужей отиматп, яко тем же законом со-въкупишасяи на том же судищи стати имуть,..») "". Тем не менее уже в эпоху Устава князя Ярослава Владимировича русская церковная практика располагала широким перечнем поводов к разводу.

Основным поводом к разводу с древнейших времен считалось прелюбодеяние, по-разному определявшееся для каждого из супругов. Муж признавался прелюбодеем лишь в том случае, если имел на стороне не только наложницу, но и детей от нее "-. Подобная ситуация, судя но епитимийным памятникам, встречалась нередко в древнерусском быте, причем в церковных поучениях и летописных свидетельствах особенно часто упоминается такое двоеженство, когда «меньшицей» была женщина более низкого социального статуса, в том числе раба. Замужняя женщина считалась совершившей прелюбодеяние уже тогда, когда вступала в связь с посторонним мужчиной ч\ Прелюбодеяние, совершенное в результате насилия, не считалось изменой (подтверждение тому - канонические ответы митрополита Иоанна II 45). Разнились и наказания за прелюбодеяние. Женщина вначале не обладала правом развода по причине неверности мужа: виновный супруг лишь наказывался годом епитимьи и денежным штрафом («лепше иного человека въскупити, абы ся и другая на том казнила», т. е. чтобы и другим неповадно было). Муж же имел право развода с женой, которая ему изменила; священнослужители, жены которых допустили адюльтер, не/ только имели право, но и были обязаны развестись^ в противном случае «без священьства есть».."«Аще ли нрелюбы сътворила от него, то видит го своими очима, а не оклеветает ближняго своего, то да пустит ю»,- требовали нормы греческого семейного права, имевшие в XIII -XIV вв. большое распространение на Руси.

Муж имел право развода с женой и по ряду других поводов, приравнивавшихся к прелюбодеянию: «...аще подумаеть жена на своего мужа зелием, или иными людьми, а она иметь ведати, что мужа ея хотят убнти...; аще жена без мужня слова иметь с чюждими людьми ходити или пит и или ясти, или оироче дому своего спати, а о том уведает муж 47; аще ли жена иметь, опроче мужа своего воле ходити по игрищам... а мужь иметь съчпвати, а она не послушает...; аще жена на мужа наведеть тати...»уи т. д.4а Изучение юридических норм XIV -XV вв. в сопоставлении с процитированным выше Уставом князя Ярослава Владимировича позволяет заметить, что на Руси бытовали византийские нормы, утверждавшие снисходительное отношение к поведению женщины. Например, Устав считал поводом к «разлоучению» разговоры женщины с посторонним мужчиной; в XIII -XIV вв. положение уже иное: «...аще [муж] в ином месте обрящет таковаго с. своею женою беседующе или у цер-кве... волостелю да предаст..", ИЛИ ЯКО же хощеть, вины объявливати по закону и доводити...»

С развитием феодального права женщина получила даже право развода по причине неверности супруга (XV 1в.)

Правами на развод по физиологическим причинам обладали равным образом оба супруга. Этот повод к разводу был официально признан уже в XII в. В случае разлучения по этой причине женщина уходила из семьи со всем своим имуществом: «...и приданое с нею все въследует жене, и отдасть ей все муж, еже аще приял будет...» К XV в. относится разрешение митрополита Фотия «поимети» третью жену, <<аже детей не будет ни от перваго брака, ни ото втораго»

Право на развод по материальным причинам закреплялось за каждым из супругов: «...аще жена на мужа наведет тати, велит покрастп двор мужа своего... про то их разлучити; «велми зло будет, яко... не мочи держати (содержать,- Н. П.) жене мужа». Кпископ Нифонт специально остановился на случаях, когда жена «долг мног у мужа застанет» и когда супруг «порты ее начнет грабити». ]В соловецкой Кормчей 1103 г., как и в более раннем памятнике - Уставе князя Ярослава, за кражу женой у мужа последнему дозволялось только «казнить» жену, а развод воспрещался, ибо церковь стремилась сократить число поводов к разводу

В памятниках канонического происхождения есть указания на некоторые особые поводы к разводу. Правом разлучения по ряду из них обладали оба супруга, например в случае принятия монашества мужем или женой. Расторгать таким образом законные браки призывали женщин еретики. Церковный же закон в качестве ответной меры оговорил этот повод к разводу обязательным согласием другого супруга на разлучение и пострижение. Соглашение, такого рода изложено летописцем под -1228 г.: «Святослав отпусти княгиню свою по свету, "всхотевши ей в монастырь, и дасть ей наделок мног».

Памятники XV в. свидетельствуют о том, что право на развод на Руси могло быть и односторонним; были поводы к разводу, правами на который обладала только женщина. Так, жена имела право развестись, если муж скрыл свое холопство или продался в пего без ее ведома: «...чин холоп, утаився, поймет жену, а жена та не восхо-щет с ним в робе быти, тех разлучити». Данная запись могла появиться лишь после фиксации правила «по рабе холоп, по холопу раба» в Судебнике 1.49-7 г. Жена.могла развестись с мужем («не виновата, идучи от него») и п случае, аже муж не лазитъ на жену свою без совета» (т. е. является импотентом),. Право на развод жена имела и в случае бездоказательного обвинения супругом в «злом деле» («аще муж на целомудрие своея жены коромолит»). Интересно, что при разводе по такому поводу при наличии детей муж должен был оставить «свое стяжанье» семье.

Правом развода по ряду поводов обладал только мужчина. Муж мог потребовать разлучения под предлогом «порчи жены», как великий князь Семен Иванович, пли в случае несогласий между ним и родственниками со стороны жены. Так, Ярослав Святославич, готовясь к войне с Владимиром Мономахом, «умыслил с женою своею, Владимировою внукою, без всякой причины от нея развестись...»; волынский князь Роман Мстиславич, начиная войну с Рюриком Ростиславичем, намеревался «пустить» жену свою, дочь Рюрика, принудив ее к пострижению.

«Роспуст», или самовольный развод, о котором идет речь в последнем летописном свидетельстве, был объектом борьбы как церкви, так и княжеской власти, Примечательно, что самовольный уход из семьи практиковался на Руси и мужчинами, и женщинами. Если против «роспустов», совершенных мужьями, выступал еще Устав князя Ярослава, вставая на защиту «старых», или законных, жен и требуя «казнию казнити» непостоянство мужчин, то в XIII - XV вв. представители клира вели борьбу уже против аналогичных проступков со стороны женщин («аще жена, оставя мужа, за иныи пойдет...»). Так, новгородский епископ Феодосии наказывал священникам не венчать тех «пущенниц», которые «за иные мужья посягают беззаконно, мятущпсь.... Нередкими в древнерусском семейном н юридическом быте были случаи «оставления» супруга и венчания с другим по причине долгого отсутствия мужа. Стремясь утвердить постоянство в семейной жизни,"(церковный закон запрещал «поймать жену иного мужа», ушедшего воевать, в течение как минимум трех лет («лета три звращения ждати мужже»). После этого срока священники смотрели лояльно на новый брак. Примечательно, что, когда жена самовольно уходила к другому мужу, «финансово ответственным лицом» за этот проступок считалась не она, а ее новый муж, который и платил митрополиту «продажу» (штраф)

Нормативные документы, отразившие наказания за «роепусты» без ведома церковных властей, указывают на пристальное внимание представителей клира к нравственной стороне брачных отношений. Во всяком случае при самовольном уходе мужа от жены с, него кроме штрафа в пользу церкви взималась большая сумма как своеобразная компенсация за «сором» (моральный ущерб). Размер пени зависел от статуса и достатка распадающейся семьи: «Аще пустит боярин жену великих бояр, за сором ей 300 гривен, а митрополиту пять гривен золота; меньших бояр - гривна золота, а митрополиту гривна золота; нарочитых людей - 2 рубля, а митрополиту 2 рубля; простой чади - 12 гривен (как за убийство представителя этой социальной группы по РП! -И. П.), а митрополиту 12 гривен...» В случае развода по инициативе мужа -- без законных на то оснований! - денежный штраф налагался, по-видимому, лишь на него самого: «...аще, муж с женою по своей воле распустится, епископу 12 гривен ».

В XIV - XV вв. возможности такого «добровольного» развода все более ограничивались и отчетливее становилось стремление церкви сократить количество законных поводов к разводу. Так, митрополит Даниил в конце XV в. требовал узаконить лишь один из них: «...не подобает мужу от жены разлучатися, разве блудные вины». Сохранялся как повод к разводу постриг одного из супругов. Разводные грамоты, дошедшие до нас от более позднего времени, свидетельствуют, что муж в случае выхода из семьи должен был помимо штрафа возвратить жене не только се имущество, приданое и т. п., но и часть совместно нажитого: кудель, рожь и пр.; жена же обязывалась не предъявлять таинственных претензий. В грамоте обязательно указывалось, что -роспус:т:> совершен добровольно.

В церковных нормативах оговариваются и случаи, которые пи при каких обстоятельствах не могли быть поводом к разводу. Так, в XII - XIII вв. брак налагал на супружескую чету обязанности по взаимному уходу и содержанию в случае болезни. Даже если у жены или мужа обнаруживалась «слепота ли долгаа болезнь», «лихий недуг», «про то нельзя их пустити, тако же и мужа». Правда, с течением времени это правило исчезло из канонических сборников, и «Правосудие митрополичье» (XIV в.) зафиксировало уже обратную статью («про то отпустити ея, тако же и мужа»). По-видимому, несогласная жизнь супругов или взаимная неприязнь, т. е. причины нравственно-психологического порядка, также не считались достаточно веским поводом к «разлоучению».

Итак, элементы традиционного ритуала закрепления семейных уз трансформировались за несколько столетии в предсвадебные и свадебные обряды, типичные для венчального брака, освященного церковью. Узаконивая венчальный брак, церковь выступала в качестве регулятора в решении матримониальных дел: церковные законы устанавливали определенные наказания за насильную или несвоевременную выдачу замуж, за моральное оскорбление, наносимое возможным отказом жениха от невесты, или за несоблюдение других условий, необходимых для заключения брака., что в конечном счете отвечало интересам женщины. Узаконение каноническими памятниками различных поводов к разводу, правом на который в древнерусском государстве обладали женщины разных сословий, также свидетельствует об относительно высоком для средневековья юридическом статусе древнерусских женщин. Вместе с тем именно христианская церковь стремилась утвердить мораль «социального торможения», покорности и подчиненности женщины. Поэтому она не препятствовала проникновению в «священное таинство» брака элементов гражданского договора, сделки, которую устраивают родители ы, стремясь подчинить женщину вначале, при заключении брака, воле родителей, а после свадьбы - мужу.

На процесс формирования христианских норм брачно-семейного права и свадебных ритуалов в Древней Руси большое влияние оказывали как древние языческие традиции, так и византийское законодательство о семье и браке. Для заключения христианского брака в Древней Руси , согласно церковным канонам, необходимо было соблюдение определенных требований. К ним относились возраст жениха и невесты, а также согласие на брак молодоженов и их родителей. Препятствия, которые могли служить основанием для признания брака недействительным, это наличие священнического сана, монашество, превышение разрешенного количества заключаемых браков (три), виновность в расторжении предыдущего брака, физическая неспособность к семейной жизни, недопустимый возраст брачующегося и отсутствие согласия на него родителей, кроме этого, пребывание жениха и невесты в родственных отношениях, отсутствие их взаимного согласия на вступление в брак, а также нехристианское вероисповедание одного из молодоженов.

Важнейшим условием для заключения брака являлось достижение женихом и невестой брачного возраста, дающего им возможность на законных основаниях создать собственную семью. В Древней Руси брачный возраст определялся исходя из норм византийского права, согласно которому брачный возраст устанавливался с 15 лет для юношей и 13 лет для девушек.

Имеются сведения о брачном возрасте 40 князей и 13 княжон при вступлении в первый брак в Древней Руси . Наибольшее количество женихов (57,5 %) имели возраст от 15 до 20 лет. Невесты в большинстве своем выдавались замуж в возрасте до 17 лет (92,2 %). Средний возраст вступающих в брак (19,5 для юношей и 12,8 для девушек) практический соответствовал установленным нормам. Тем не менее 10 % князей и почти половина (46,1 %) княжон вступили в брак с нарушением установленных возрастных ограничений. Так, владимирский князь Всеволод Юрьевич (XII - нач XIII вв.) женил своего сына Константина, когда тому исполнилось всего 9 лет, а сын новгород-северского князя Игоря Святославича (вторая половина XII в) Святослав вступил в брак в возрасте 11 лет. Еще больше отступлений от закрепленных церковью норм брачного возраста было при выдаче замуж княжон. Дочь владимирского князя Михаила Юрьевича (вторая половина XII в.) Елена была выдана замуж, когда ей исполнилось всего три года. Приблизительно в таком же возрасте была просватана дочь киевского князя Святополка Изяславича (конец XI – начало XII вв.) Сбыслава, но в брак она вступила позднее, в возрасте 7 или 8 лет. Суздальский князь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо выдал замуж свою дочь Верхуславу в 8 лет. Как сообщает летописец, «плакася по ней отець и мати, занеже бе мила има, и млада соущи, осми лет». Аграфена, дочь потомка рода черниговских князей Ростислава Михайловича (XIII в.) венчалась в возрасте 9 лет.

Столь ранние браки в Древней Руси имели, скорее, политический характер, нежели личный. Их заключение чаще всего было связано с необходимостью породниться семьями, укрепить мирные соглашения или расширить международные контакты. Совместную жизнь таких детей-супругов нельзя назвать супружеской в полном смысле этого слова. Все их отношения исчерпывались отношениями к родителям или старшим членам той семьи, в которой они жили после вступления в брак. Несмотря на то, что духовенство отрицательно относилось к заключению таких ранних браков, они все же сохранялись на Руси продолжительное время. Даже в начале XV в. митрополит Фотий в своем послании в Новгород настоятельно приказывал, чтобы «не венчали девок менши двунацати лет, но венчайте, как на третьенацатое лето поступить».

Еще одним необходимым условием для вступления в христианский брак в Древней Руси по византийскому законодательству было согласие брачующихся и их родителей или родственников. В языческом обществе продолжительное время брак являлся, прежде всего, имущественной сделкой между родителями жениха и невесты, поэтому согласия молодых людей на брак за очень редким исключением (как, например, сватовство князя Владимира к полоцкой княжне Рогнеде) не спрашивали. Но и после принятия христианства отношение к браку и согласию на него самих брачующихся оставалось неизменным, особенно в случае заключения его между малолетним женихом и невестой, исключающим саму возможность обдуманного добровольного согласия.

Даже браки взрослых, по понятиям того времени, детей (как дочерей, так и сыновей) в княжеских семействах, судя по многочисленным упоминаниям в летописях, также весьма часто заключались по воле родителей: «Изяславъ отда дчерь свою Полотьскоу за Борисовича за Рогъволода»; «Ростислав Смоленский прося дочери оу Святослава оу Олговичи за Романа сына своего Смоленьскоу и ведена бысть из Новагорода в неделю по водохрещахъ»; «Святославъ Всеволодичь ожени 2 сына. За Глеба поя Рюриковноу, а за Мьстислава Ясыню из Володимеря Соуждальского Всеволжю». В случае если взрослый сын самостоятельно находил себе невесту, он все равно должен был получить разрешение родителей на брак. Так, сын Юрия Долгорукого Мстислав «в Новгороде улюбя себе в супружество дочь знатного новгородца Петра Михайловича, просил отца своего о позволении, которое получив, учинил брак с веселием великим».

При отсутствии родителей их полномочия в вопросах заключения брака в Древней Руси перекладывались на ближайших родственников, прежде всего братьев и дядьев. При всей консервативности традиции заключения брака случались и исключения. Иногда любовь родителей к детям была настолько велика, что они оставляли им возможность самостоятельно выбирать себе спутника жизни. Так, волынский князь Владимир Василькович (XII в.) в своем предсмертном рукописании завещал не отдавать свою любимую приемную дочь Изяславу замуж против ее воли, «но кде боудеть княгине моей любо, тоуототь ю дати».

Требование церкви придерживаться всех византийских постановлений, касающихся заключения брака, привело к появлению в Церковном Уставе Ярослава Мудрого (конец X – начало XI вв.) ряда статей, говоривших о необходимости свободного волеизъявления лиц, вступающих в брак: «Аже девка не всхочеть замуж, а отець и мати силою дадут, а что створить над собою - отець и мати епископу в вине, а истор има платити. Тако же и отрок». Другими словами, в Древней Руси родители несли ответственность за насилие над детьми в вопросах брака лишь в том случае, если последние либо совершали самоубийство, либо покушались на него.

Согласие родителей, по всей видимости, имело решающее значение лишь при заключении браков в среде знати. В низших же классах древнерусского общества в основе брака, вероятно, лежали, прежде всего, взаимные симпатии жениха и невесты, а не желание их родителей. Объясняется это не столько отсутствием необходимости заключения «династических браков» среди низших слоев населения (их представители могли устраивать подобные браки с целью получения дополнительных рабочих рук), сколько длительным сохранением пережитков язычества, прежде всего свободы общения полов во время языческих празднеств, нередко сопровождавшихся умыканиями по взаимному согласию. Угроза бегства заставляла родителей считаться с волей своих детей при заключении брака.

Служилым людям в Древней Руси для заключения брака требовалось разрешение князя, остальным - «местного начальства» (т.е. представителя княжеской администрации). Это требование появилось в связи с тем, что на Руси брак считался делом не только личным, но и общественным. Подобное требование сформировалось на основе обычая сообщать главе рода или «начальству» о своем намерении. Эту точку зрения косвенно подтверждает существование так называемой «венечной» пошлины, вносимой князю женихом и невестой, которая, вероятно, являлась платой за разрешение на брак.

Заключение брака — важный шаг в жизни любого человека. Однако для его заключения недостаточно только желания брачующихся. Государство устанавливает ряд условий, при которых можно пойти под венец. Причем преграды для вступления в брак существуют давно. Например, 16 января 1724 года Петр первый запретил в России браки по принуждению.

Традиция образовывать семью с соблюдением определенной процедуры его оформления восходит, как это принято считать, к праву Византии, когда в конце IX столетия император Лев Мудрый издал закон, предписывающий вступать в брак не иначе как посредством церковного венчания. Только такой брак получал государственную поддержку.

В дореволюционном русском праве действительным признавался только религиозный брак. Однако ему предшествовали иные формы заключения отношений двух половинок. Истории древней Руси известны несколько способов заключения браков. Среди них наиболее древний — похищение невесты женихом без ее согласия, однако постепенно увозу невесты начинает предшествовать сговор с ней. В древние времена существовал и такой способ заключения брака, как покупка невесты у ее родственников. При этом согласие девушки не имело существенного значения.

В это время различны и формы брака. Средневековые источники сообщают о многоженстве, издревле известном у славян, реже о многомужестве. В некоторых местах практиковался пробный брак, когда невеста переселялась к жениху, а свадьба откладывалась до рождения ребенка. Если же супружество оказывалось неудачным, свадьба не устраивалась вовсе, и девушка возвращалась к родителям, получая вознаграждение. Молодые люди, не вступавшие в брак, подвергались осмеянию, что, однако, не распространялось на тех, кто давал обет безбрачия намеренно.

Ограничения и запреты к вступлению в брак касались возраста, родства, вероисповедания и т. д. Возрастные ограничения выражались в соблюдении очередности вступления в брак детей (особенно дочерей) согласно старшинству. Помимо обычного брака с переходом жены к мужу встречался брак, при котором зятя брали в дом жены. Такого жениха невеста иногда сама шла сватать, он участвовал в девичнике, готовил приданое, назывался “примаком”, “подживотником”, “привальнем”, в шутку даже “молодухой”; говорили, что он “выходит замуж”, а невеста “женится” на нем.

С момента крещения Руси серьезно меняются представления о порядке заключения брака. В России начинает действовать Номоканон — собрание византийского семейного права.

К концу XIII века согласие сторон на брак стало фиксироваться в брачном сговоре, составлением которого занимались сваты или родственники. Заключительной частью сговора является церковное обручение. Для вступления в сам венчальный брак от сторон требовалось выполнение многих условий. Одним из них был возраст. Например, для женщин в ХIV—ХV вв. он начинался с 12 до 18—20 лет. Русская церковь препятствовала заключению браков с несовершеннолетними. За преступную связь женщины наказывались пострижением в монашки, позже ограничивались штрафом. Этот запрет не распространялся на великих княжон. Ограничивалось и число замужеств, нормы христианской морали допускали только два брака. Третий разрешался только в случае смерти второго супруга и отсутствия детей.

Эпоха правления Петра положила начало развития семейного права как одной из составляющих общей правовой структуры государства. Один из первых его указов провозглашал принцип добровольности вступления в брак. Кроме этого, царь Петр пробует ввести образовательный ценз для дворян, желающих жениться, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии. А в 1722 году эта идея обличается в форму Устава, суть которого в том: запрещалось женить “дураков, которые ни в науку, ни в службу не годятся”. С этого же года во всех приходах священников обязуют регистрировать акты гражданского состояния.

В середине сороковых годов этого же столетия Указом Синода запрещаются браки лиц старше 80 лет. “Брак от бога установлен для продолжения рода человеческого, чего от шлющего за 80 надеяться весьма отчаянно”. С 1775 года “семейное законодательство” пополняется новыми правилами. Заключение брака могло производиться только в приходской церкви одного из вступающих в брак. Венчанию предшествовало обязательное оглашение. Брак заключался при личном присутствии жениха и невесты. Исключение делалось лишь для лиц императорской фамилии, венчающихся с иностранными принцессами. Возраст для вступления в брак был установлен 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин. Для вступления в брак необходимо было получить согласие родителей.

Все официальные документы, касающиеся семейно-брачных отношений, входят в свод гражданских Законов. Вот, например, что гласят статьи 106 и 107: “Муж обязан любить свою жену, как собственное тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостать и облегчать ей немощи, жена обязана повиноваться мужу своему как главе семейства, пребывать к нему в любви и неограниченном послушании, оказывать ему всяческое угождение и привязанность как хозяйка дома”.

До Октябрьской революции 1917 года браком считался союз, оформленный по религиозным канонам конфессий, к которым принадлежали лица, вступавшие в брак. Исключение составляли лишь браки раскольников, получавшие юридическое признание после их регистрации в полицейских органах. Именно эти браки представляли уже в то время не что иное, как “гражданские браки”, т. е. браки, оформленные в органах государственных.

Введение гражданской формы брака — регистрация в государственных органах и, соответственно, отмена церковной формы были произведены в России Декретом ВЦИК и СНК РСФСР 18 декабря 1917 г. “О гражданском браке, о детях и о введении книг актов гражданского состояния”.

Уже 21 октября 1918 г. было издано постановление ВЧК, которое объявляло, что “пометки в паспортах о церковном венчании… являются саботажем декрета о гражданском браке”. Однако еще долгое время регистрация “де факто” не была обязательна.

Таким образом, новая государственная власть вслед за рядом европейских государств осуществила своего рода революцию и в регулировании матримониальной сферы — переход от брака церковного к браку гражданскому. Стоит отметить, что введение гражданского брака было воспринято населением поначалу отрицательно. Однако жесткая политика государственной власти на фоне широких репрессий против церкви дала результаты: люди потянулись в ЗАГСы.

Что интересно, проект нового Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР в 1926 году признавал правовую силу за внебрачным сожительством. Основными аргументами в пользу этого нововведения назывались, во-первых, большое число подобных браков (по данным Народного комиссариата юстиции, их количество к 1926 году составляло примерно семь процентов от общего числа браков и имело тенденцию к росту). Во-вторых, непризнание их правового значения больно ударяло по интересам женщины, остававшейся еще материально зависимой от мужчины.

И все же при обсуждении проекта 60 процентов собраний сельских жителей и часть городских высказались за сохранение обязательной регистрации брака. Ряд советских республик, например Узбекистан, Азербайджан, Туркмения, Таджикистан, отказались от включения аналогичных правил в свое семейное законодательство.

Словом, вокруг института брака за несколько столетий было сломано много копий. Но правовые споры ни в какие времена не мешали людям влюбляться и создавать семьи.