Сны мертвого человека, или откровения побывавшего на том свете. Что нас ждёт после смерти: впечатления людей, побывавших на том свете Люди, пережившие клиническую смерть

http://shibaev.livejournal.com/169108.html

Ведущий конструктор ОКБ «Импульс» Владимир Ефремов умер внезапно. Зашелся в кашле, опустился на диван и затих. Родственники поначалу не поняли, что случилось ужасное.

Подумали, что присел отдохнуть. Наталья первой вышла из оцепенения. Тронула брата за плечо:

Володя, что с тобой?

Ефремов бессильно завалился на бок. Наталья попыталась нащупать пульс. Сердце не билось! Она стала делать искусственное дыхание, но брат не дышал.

Наталья, сама медик, знала, что шансы на спасение уменьшаются с каждой минутой. Пыталась «завести» сердце, массируя грудь. Заканчивалась восьмая минута, когда ее ладони ощутили слабый ответный толчок. Сердце включилось. Владимир Григорьевич задышал сам.

Живой! - обняла его сестра. - Мы думали, что ты умер. Что уже все, конец!

Конца нет, - прошептал Владимир Григорьевич. - Там тоже жизнь. Но другая. Лучше...

Владимир Григорьевич записал пережитое во время клинической смерти во всех подробностях. Его свидетельства бесценны. Это первое научное исследование загробной жизни ученым, который сам пережил смерть. Свои наблюдения Владимир Григорьевич опубликовал в журнале «Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного технического университета», а затем рассказал о них на научном конгрессе.

Его доклад о загробной жизни стал сенсацией.

Придумать такое невозможно! - заявил профессор Анатолий Смирнов, глава Международного клуба ученых.

Репутация Владимира Ефремова в научных кругах безупречна.

Он крупный специалист в области искусственного интеллекта, долгое время работал в ОКБ «Импульс». Участвовал в запуске Гагарина, внес вклад в разработку новейших ракетных систем. Четырежды его научный коллектив получал Государственную премию.

До своей клинической смерти считал себя абсолютным атеистом, - рассказывает Владимир Григорьевич. - Доверял только фактам. Все рассуждения о загробной жизни считал религиозным дурманом. Честно говоря, о смерти тогда не думал. Дел на службе было столько, что и за десять жизней не расхлебать. Далее лечиться было некогда - сердце шалило, хронический бронхит замучил, прочие хвори досаждали.

12 марта в доме сестры, Натальи Григорьевны, у меня случился приступ кашля. Почувствовал, что задыхаюсь. Легкие не слушались меня, пытался сделать вдох - и не мог! Тело стало ватным, сердце остановилось. Из легких с хрипом и пеной вышел последний воздух. В мозгу промелькнула мысль, что это последняя секунда моей жизни.

Но сознание почему-то не отключилось. Вдруг появилось ощущение необычайной легкости. У меня уже ничего не болело - ни горло, ни сердце, ни желудок. Так комфортно чувствовал себя только в детстве. Не ощущал своего тела и не видел его. Но со мной были все мои чувства и воспоминания. Я летел куда-то по гигантской трубе. Ощущения полета оказались знакомыми - подобное случалось прежде во сне. Мысленно попытался замедлить полет, поменять его направление. Получилось! Ужаса и страха не было. Только блаженство. Попытался проанализировать происходящее. Выводы пришли мгновенно. Мир, в который попал, существует. Я мыслю, следовательно, тоже существую. И мое мышление обладает свойством причинности, раз оно может менять направление и скорость моего полета.

Все было свежо, ярко и интересно, - продолжает свой рассказ Владимир Григорьевич. - Мое сознание работало совершенно иначе, чем прежде. Оно охватывало все сразу одновременно, для него не существовало ни времени, ни расстояний. Я любовался окружающим миром. Он был словно свернут в трубу. Солнца не видел, всюду ровный свет, не отбрасывающий теней. На стенках трубы видны какие-то неоднородные структуры, напоминающие рельеф. Нельзя было определить, где верх, а где низ.

Попытался запоминать местность, над которой пролетал. Это было похоже на какие-то горы.

Ландшафт запоминался безо всякого труда, объем моей памяти был поистине бездонным. Попробовал вернуться в то место, над которым уже пролетел, мысленно представив его. Все вышло! Это было похоже на телепортацию.

Телевизор

Пришла шальная мысль, - продолжает свое повествование Ефремов. - До какой степени можно влиять на окружающий мир? И нельзя ли вернуться в свою прошлую жизнь? Мысленно представил старый сломанный телевизор из своей квартиры. И увидел его сразу со всех сторон. Я откуда-то знал о нем все. Как и где он был сконструирован. Знал, где была добыта руда, из которой выплавили металлы, которые использованы в конструкции. Знал, какой сталевар это делал. Знал, что он женат, что у него проблемы с тещей. Видел все связанное с этим телевизором глобально, осознавая каждую мелочь. И точно знал, какая деталь неисправна. Потом, когда меня реанимировали, поменял тот транзистор Т-350 и телевизор заработал...

Было ощущение всесильности мысли. Наше КБ два года билось над решением сложнейшей задачи, связанной с крылатыми ракетами. И я вдруг, представив эту конструкцию, увидел проблему во всей многогранности. И алгоритм решения возник сам собой.

Потом я записал его и ВНЕДРИЛ...

Осознание того, что он не один на том свете, пришло к Ефремову постепенно.

Мое информационное взаимодействие с окружающей обстановкой постепенно утрачивало односторонний характер, - рассказывает Владимир Григорьевич. - На сформулированный вопрос в моем сознании появлялся ответ. Поначалу такие ответы воспринимались как естественный результат размышлений. Но поступающая ко мне информация стала выходить за пределы тех знаний, которыми обладал при жизни. Знания, полученные в этой трубе, многократно превышали мой прежний багаж!

Я осознал, что меня ведет Некто вездесущий, не имеющий границ. И Он обладает неограниченными возможностями, всесилен и полон любви. Этот невидимый, но осязаемый всем моим существом субъект делал все, чтобы не напугать меня. Я понял, что это Он показывал мне явления и проблемы во всей причинно-следственной связи. Я не видел Его, но чувствовал остро-остро. И знал, что это Бог...

Вдруг я заметил, что мне что-то мешает. Меня тащили наружу, как морковку из грядки. Не хотелось возвращаться, все было хорошо. Все замелькало, и я увидел свою сестру. Она была испуганной, а я сиял от восторга...

Сравнение

Ефремов в своих научных работах описал загробный мир при помощи математических и физических терминов. В этой статье мы решили попытаться обойтись без сложных понятий и формул.

Владимир Григорьевич, с чем можно сравнить мир, в который вы попали после смерти?

Любое сравнение будет неверным. Процессы там протекают не линейно, как у нас, они не растянуты во времени. Они идут одновременно и во все стороны. Объекты «на том свете» представлены в виде информационных блоков, содержание которых определяет их местонахождение и свойства. Все и вся находится друг с другом в причинно-следственной связи. Объекты и свойства заключены в единую глобальную информационную структуру, в которой все идет по заданным ведущим субъектом - то есть Богом - законам. Ему подвластно появление, изменение или удаление любых объектов, свойств, процессов, в том числе хода времени.

Насколько свободен там в своих поступках человек, его сознание, душа?

Человек, как источник информации, тоже может влиять на объекты в доступной ему сфере. По моей воле менялся рельеф «трубы», возникали земные объекты.

Похоже на фильмы «Солярис» и «Матрица»...

И на гигантскую компьютерную игру. Но оба мира, наш и загробный, реальны. Они постоянно взаимодействуют друг с другом, хоть и обособлены один от другого, и образуют в совокупности с управляющим субъектом - Богом - глобальную интеллектуальную систему.

Наш мир более прост для осмысления, он имеет жесткий каркас констант, обеспечивающих незыблемость законов природы, связующим события началом выступает время.

В загробном мире констант либо нет вообще, либо их значительно меньше, чем в нашем, и они могут меняться. Основу построения того мира составляют информационные образования, содержащие всю совокупность известных и еще неизвестных свойств материальных объектов при полном отсутствии самих объектов. Так, как на Земле это бывает в условиях моделирования на ЭВМ. Я понял - человек видит там то, что хочет видеть. Поэтому описания загробного мира людьми, пережившими смерть, отличаются друг от друга. Праведник видит рай, грешник - ад...

Для меня смерть была ничем не передаваемой радостью, не сопоставимой ни с чем на Земле. Даже любовь к женщине по сравнению с пережитым там - ничто....

Священное Писание Владимир Григорьевич прочел уже после своего воскресения. И нашел подтверждение своему посмертному опыту и своим мыслям об информационной сущности мира.

В Евангелии от Иоанна сказано, что «в начале было Слово, - цитирует Библию Ефремов. - И Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». Не это ли намек на то, что в Писании под «словом» имеется в виду некая глобальная информационная суть, включающая в себя всеобъемлющее содержание всего?

Свой посмертный опыт Ефремов применил на практике. Ключ ко многим сложным задачам, которые приходится решать в земной жизни, он принес оттуда.

Мышление всех людей обладает свойством причинности, - говорит Владимир Григорьевич. - Но мало кто догадывается об этом. Чтобы не причинить зла себе и другим, нужно следовать религиозным нормам жизни. Святые книги продиктованы Творцом, это техника безопасности человечества...

Владимир Ефремов: «Смерть для меня сейчас не страшна. Я знаю, что это дверь в другой мир».

Чтобы больше узнать о загробной жизни и сделать свои выводы относительно вероятности ее существования, предлагаем вас несколько жутких, но невероятно интересных историй от людей, которые перенесли клиническую смерть.

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что нас ждет после смерти? Есть ли вообще загробная жизнь, существует ли Рай и Ад, происходит ли реинкарнация, или вместе с телом навсегда исчезает и наша душа? Спорить на этот счет можно бесконечно, однако среди нас есть люди, которые перенесли клиническую смерть, а значит, некоторое время находились по ту сторону жизни.

1. Моя душа под потолком

Эта весьма занимательная история 50-летнего мужчины из Франции. «У меня случился инфаркт миокарда. Я помню лишь сильную боль в груди и крики людей, находящихся рядом. Потом боль ушла, и я, вдруг открыв глаза, увидел себя со стороны. Я висел под потолком, и наблюдал, как мое тело лежит на столе, а над ним склонились врачи. Они суетились, переговаривались между собой, кричали что-то друг другу. Я не слышал слов, была абсолютная тишина, появилось спокойствие и какое-то безразличие ко всему происходящему.

Вдруг в потолке открылось окно. Через него я увидел толпы движущихся людей, причем все они были золотыми, живыми, но будто отлитыми из золота. Я пытался разглядеть в толпе знакомые лица, пытался заговорить с мимо проходящими, но они не отвечали мне. А затем я почувствовал, как плавно опускаюсь вниз и погружаюсь в собственное тело. Я пришел в себя. После этого события мне стало очевидно – наше тело просто оболочка».

2. Полет в рай

А эта история русского пенсионера, попавшего в схожую ситуацию. «Внезапно мне стало плохо. Сын и невестка дотащили меня до дома и уложили на кровать. Все тело болело, изо рта хлынула кровь и я начал задыхаться. Но в одно мгновение все прекратилось! Я вдруг увидел себя со стороны, причем выйдя из собственного тела меня начало непреодолимо тянуть в необычный коридор или тоннель. Он был весь черный со стенами из камня, очень длинный и узкий. В конце его был свет, который влек меня к себе. И я поплыл навстречу этому свету, сначала медленно, затем ускорился так, что похолодели конечности.

Летел долго, и, наконец, вылетел из тоннеля, попав в купол с ярчайшим светом. Вокруг был другой, какой-то сказочный мир, с тропическими деревьями и экзотическими птицами. Меня будто тянуло вперед, к огромному водопаду. Я подошел к нему, и заметил рядом небольшой ухоженный домик. В доме нашел моего отца, который умер несколько лет назад. Не было удивления, я будто бы знал, что все должно быть именно так. Отец подошел ко мне и сказал: «Возвращайся! Твое время еще не пришло!». Буквально после его слов я очнулся, открыл глаза и заметил стоящих рядом врачей».

3. Стал облаком

Не все пациенты любят вспоминать собственные «полеты» в мир иной. Об одном таком случае рассказывает супруга пациента, побывавшего на том свете. «Юрий сорвался с большой высоты и на протяжении недели находился в состоянии клинической смерти из-за тяжелейшего удара головой. Ежедневно навещая мужа, подключенного к аппарату искусственного дыхания, изгоревавшаяся жена потеряла ключи от дома.

Но Юрий выжил! И первое что он спросил жену, придя в сознание: «Ты нашла ключи?». И глядя в ее недоуменные глаза, продолжил: «Они под лестницей!». Как он мог узнать, о потере ключей и откуда знал, где они выпали, мужчина объяснил позднее. Оказывается, во время клинической смерти его душа покинула тело и стала облаком. Он видел каждый шаг своей жены, независимо от того, в каком месте она находилась. Более того, он побывал в месте, где покоились души его умерших родственников – мамы и старшего брата. По словам Юрия, именно родные убедили его вернуться назад.

А спустя год, когда сын Юрия находился при смерти, и мать безутешно плакала, прощаясь с единственным ребенком, Юрий обнял супругу и сказал: «Он проживет еще год». И действительно, ребенок пошел на поправку и умер лишь спустя год. А на похоронах любимого сына мужчина успокаивал жену: «Не грусти. Он не умер, просто раньше нас переселился в иной мир».

4. Камера в аду

Однажды профессор Ролингз спасал умирающего человека, делая ему массаж сердца. Сердце умирающего остановилось, пропал пульс, но в какой-то момент человек неожиданно пришел в себя и умоляющим голосом попросил доктора не останавливаться! Это было особенно неожиданно, ведь во время массажа, врач сломал пациенту два ребра!

Пациент выжил, и, придя в себя, рассказал доктору ужасную историю своего пребывания на «том свете». После автокатастрофы он потерял сознание, а очнулся в камере с каменными стенами и крепкими решетками. Кроме мужчины, в камере находилось еще четыре существа демонического вида. Огромные, черные, невероятной силы, они рвали его плоть, вызывая ужасные боли. Он же не мог даже пошевелиться, ощущая, будто в теле нет ни одной мышцы. А еще в камере было очень жарко, и мужчина сходил с ума от жажды. По его словам, мучения продолжались несколько недель. Но в одно мгновение он закрыл глаза, а проснулся в реанимации. Оказалось, в состоянии клинической смерти он пробыл не более 8 минут.

По словам выжившего пациента, он без сомнения, попал в ад. Причем именно после этой истории доподлинно понял суть слова «вечность». Что характерно, клиническая смерть серьезно повлияла на мировоззрение мужчины. Он завязал с алкоголем, перестал проявлять агрессию к окружающим людям и стал глубоко верующим человеком.

5. Разбитая чашка

Во время операции у пациентки наступила клиническая смерть. В течение 10 минут ее пытались вернуть к жизни, и когда врачам это удалось, женщина пришла в себя и начала рассказывать фантастическую историю. «Когда мое сердце остановилось, я почувствовала, как отделаюсь от тела и зависаю над операционным столом. Глядя на свое бездыханное тело я четко осознала что умерла! Мне стало ужасно больно от того, что я так и не попрощалась со своими родными. И я просто полетела домой! В квартире за столом сидела соседка, моя мама и любимая доченька, но в необычном платье в зеленый горошек, которого у нее раньше не было. В какой-то момент мама уронила чашку, которая тут же разбилась вдребезги. В этот момент я открыла глаза и увидела склонившихся надо мной врачей!».

Позже, врач той самой пациентки встретился с ее матерью и был несказанно удивлен, узнав от нее, что в тот день и в то же время они действительно сидели за столом и пили чай. Платье в горошек девочке принесла соседка, а чашка действительно разбилась. Возможно, к счастью…

Как видите, самые разные люди, переживая клиническую смерть, рассказывают фантастические истории о том, что загробная жизнь не вымысел и, вполне возможно, каждому из нас предстоит отвечать за свои поступки, совершенные при жизни. Но даже если это не так, существует человеческая память. И лучше, если сохранившаяся память о человеке будет доброй.

Путевые заметки коматозника

Доктор Эбен Александер (Dr. Eben Alexander), нейрохирург с 25-летним стажем, профессор, преподававший в Медицинской школе Гарварда (Harvard Medical School) и в других университетах уверяет, что лично побывал на том свете. Полагает, что, скорее всего, заглянул в рай. Медик запомнил то, что там увидел. И спустя некоторое время изложил свои "путевые заметки" в книге, которую назвал соответствующим образом: "Доказательство рая: путешествие нейрохирурга в загробную жизнь " (Proof of Heaven: A Neurosurgeon"s Journey into the Afterlife). В конце октября 2012 года книга поступила в продажу в США по весьма скромной цене, не превышающей 15 долларов.

Рассказывая о своем путешествии в интервью журналу Newsweek, Эбен подчеркнул, что никогда прежде не верил в загробную жизнь. Более того, сочувствовал тем, кто верит, и считал, что существует разумное научное объяснение тем странным видениям, которые описывают едва не умершие люди. Однако, когда он сам оказался в коме - на грани жизни и смерти, то стало как-то не до научных объяснений - настолько удивительно выглядело то, с чем пришлось столкнуться.

Когда мозг отключился

На тот свет Александер заглянул осенью 2008 года, находясь в коматозном состоянии в вирджинском Lynchburg General Hospital, где сам тогда и работал нейрохирургом. До комы довел бактериальный менингит, вызванный проникновением в мозг бактерий E. coli. В результате, если верить путешественнику, его тело престало реагировать на внешние раздражители, мозг отключился, кора мозга, отвечающая за мысли и эмоции, перестала функционировать. В таком состоянии Александер провел 7 дней. И якобы побывал в другой Вселенной. По его словам, более крупной, чем наша, в которой человек - это нечто больше, чем только тело и мозг. И где смерть - это не конец сознательного существования, а лишь часть бесконечного путешествия.

Конечно, самое полное изложение того, что удалось увидеть на том свете, содержится в книге, изобилующей однако еще и философскими размышлениями. В журнале Newsweek - своего рода конспект - (весьма хороший и почти полный перевод того, что очнувшийся нейрохирург поведал журналу, . Или посмотреть ниже). Суть же в том, что в мире, в котором побывал Александер, живут представители высшей формы жизни - "прозрачные, мерцающие существа, летающие по небу и оставляющие за собой длинные, похожие на линии следы, как у самолетов". Нейрохирург встретил стаю этих созданий, когда сам воспарил высоко к облакам. Кроме того услышал издаваемые существами звуки, похожие на песню. Александеру песня понравилась. Показалось, что ею существа выражали переполнявшую их радость.

Нечто более высокое, включающее в себя все виды любви

Однако на контакт с путешественником вышло отнюдь не прозрачное и мерцающее существо, а создание более привычной формы, которое возникло рядом.

"… Женщина, - вспоминает Александер, - Молодая... Высокие скулы и темно-синие глаза. Прекрасное лицо обрамлено золотисто-русыми косами . Когда я впервые увидел ее, мы ехали верхом по сложной узорчатой поверхности, в которой через некоторое время я опознал крыло бабочки. Вокруг нас кружили миллионы бабочек, вылетающие из леса и возвращающиеся обратно. Это была река жизни и цвета, разлившаяся в воздухе. Одежда женщины была простой, как у крестьянки, но ее цвет, голубой, синий и оранжево-персиковый, - таким же ярким, как и все, что нас окружало. Она посмотрела на меня таким взглядом, что, если бы вы оказались под ним хотя бы на пять секунд, вся ваша жизнь наполнилась бы смыслом вне зависимости от того, что вы пережили. Это был не романтический взгляд. Это не был взгляд друга. Это был взгляд за пределами всего этого. Нечто более высокое, включающее в себя все виды любви, и в то же время гораздо большее".

Ослепительная темнота

Женщина общалась с нейрохирургом телепатически. И дала, в итоге, понять, что он вернется туда, откуда взялся.

Перед тем, как вернутся Александер оказался у входа в пустоту, "совершенно темную, бесконечную по размеру, но невероятно успокаивающую. Несмотря на черноту, пустота была переполнена светом. Он, казалось, исходил от сияющего шара, который я ощущал рядом с собой. Этот шар был словно переводчиком между мной и окружающим миром. Казалось, что мир этот гораздо больше Вселенной, которая представлялась мне гигантской космической утробой".

Уже потом, очнувшись и поразмыслив, нейрохирург решил, что та самая успокаивающая пустота была домом самого Бога. По словам Александера, наиболее точную характеристику этого удивительного места он нашел у метафизического поэта 17-го века Генри Вогана (Henry Vaughan) в строчке “There is, some say, in God a deep but dazzling darkness ...” В ней Воган, казалось бы, парадоксально помещал Бога в глубокую и ослепительно сияющую… темноту.

Так оно и было, - вспоминает нейрохирург.

Материалистический взгляд обречен

Эбен Александер бесповоротно поверил в то, что путешествовал реально. А не бредил. Сам себе он это доказал. И теперь, ссылаясь на свой научный авторитет, пытается и остальным внушить - особенно до сих пор сомневающимся, что жизнь после жизни существует. Следовательно и Бог есть

Сегодня многие считают, что духовные истины потеряли свою силу и что путь к истине - это наука, а не вера, - сказал ученый в интервью журналу Newsweek. - До своего опыта я и сам так думал. Но теперь я понимаю, что такое мнение было слишком простым. Дело в том, что материалистический взгляд на наши тело и мозг обречен. Его место займет новый взгляд на ум и тело.

Чтобы сложить эту новую картину реальности, потребуется много времени. Ее не смогу закончить ни я, ни мои сыновья. Действительность слишком пространна, сложна и таинственна. Но, в сущности, она покажет Вселенную развивающейся, многомерной и изученной вплоть до последнего атома Богом, который заботится о нас так, как ни один родитель о своем ребенке. Я по-прежнему врач и человек науки. Но на глубинном уровне я очень отличаюсь от того человека, которым был раньше, потому что я увидел эту новую картину реальности. И, можете поверить мне, каждый этап работы, которую придется проделать нам и нашим потомкам, стоит этого".

Итого: что-то смущает

Слова нейрохирурга в целом звучат благостно. Но что-то в них смущает. На мой взгляд, конечно. У Александера замашки католического проповедника-миссионера из числа тех, которые приезжали к нам на закате СССР агитировать со сцен и стадионов за Иисуса Христа. Проповедует он очень красиво, даже пафосно. Но навязчиво. Как потенциальный гуру некой мистической секты - каких- нибудь новых реалистов, которую сам и задумал уже создать.

Да и выглядит нейрохирург подозрительно. Если бы не проповедовал, то его легко было бы принять за агентом, который вот-вот предложит купить пылесос или сдать деньги на тайм-шер. Но может быть, я ошибаюсь? Просто ничего не понимаю в честных американцах?

ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ

К "загробному миру" ближе всего "царство Морфея"

А если все-таки придерживаться того самого обреченного материалистического взгляда на наши тело и мозг? Можно ли рационально объяснить природу путешествия Эбена Александера? И доказать, что дальше собственной головы он никуда не улетал?

У Кевина Нельсона - почти коллеги путешественника - нейрофизиолога из Университета Кентукки (Лексингтон , США) есть гипотеза на этот счет. Он полагает, что видения Александера и прочий, так называемый, околосмертный опыт это разновидность … сна. Конкретно, нарушение одной из его фаз - так называемого "быстрого сна", которую сопровождают быстрые движения глаз - БДГ.

Порой возникают такие состояния, - объясняет Нельсон, - когда мозг частично бодрствует, частично погружен в фазу "быстрого сна". Подобные "БДГ-вторжения" порождают галлюцинации, которые выглядят очень убедительно. Настолько, что бодрствующие или все еще не отключенные участки мозга способны перепутать их с реальными событиями.

Вывод ученых: иллюзию путешествия в "Загробный мир" создает сочетание эффектов, возникающих от вторжения фазы "быстрого сна" при одновременном нарушении работы мозга.

Остается сущий "пустяк" - объяснить то, что наблюдают реаниматологи. Точнее, не наблюдают. А именно активности мозга. Энцефалографы, работающие пока люди "отсутствуют" на этом свете и якобы пребывают на "Том", вычерчивают гладкие линии без каких-либо импульсов. Будто бы мозг напрочь отключился. Не правда ли, сильный довод для тех, кто верит в способность души покидать тело?

Никакой мистики, - уверяет Нельсон. - Ведь мозг отключается не мгновенно - на это уходит несколько секунд. Их вполне хватает, чтобы впасть в фазу "быстрого сна", а в ней уже совершить достаточно долгое "путешествие". Ведь во сне меняется восприятие времени. Оно словно бы растягивается. Порою мгновения, превращаются не то что в минуты - часы и недели. Как это произошло у самого известного посетителя "Того Света", который, похоже, пережил околосмертный опыт, отнюдь не умирая.

«Про Магомета с удивлением сообщают, что он заснул, видя первые колебания падающего сосуда, во сне прошел с подробным осмотром все семь отделений рая и, проснувшись по возвращении на землю, успел еще помешать падению вазы. Жизнь во сне... имеет гораздо более скорое течение, чем наяву...», - писал в своей книге «Сновидения как предмет научного анализа» (Киев , 1878 г.) русский исследователь Николай Грот.

Покойся с миром

Откуда у умирающих возникает ощущение погружения в невероятно успокаивающую субстанцию, о которой рассказывал и Александер?

Недавно свое объяснение предложил немецкий ученый Александр Вутцлер. Его исследовательская группа обнаружила в мозгу умирающих трехкратное повышенные уровня серотонина - одного из основных неймедиаторов, который управляет многими функциями в организме и влияет на восприятие боли, создает ощущение эйфории. Серотонин еще называют гормоном счастья.

На этот гормон Вутцлер и возложил ответственность за предсмертные видения.

Возможно, на еще один физиологический механизм околосмертного опыта наткнулась Залика Клеменц -Кетич из Университета Марибора в Словении ..

Исследовательница мониторила состояние пациентов, страдающих острой сердечной недостаточностью. 52 из них умерли, но воскресли. Пока больные добирались до порога того света, находились там и возвращались обратно, исследовательница брала у них кровь на анализы.

Из числа воскресших 11 человек доложили, что побывали где-то, рассказали о - тоннеле, свете, ангелах и прочих чудесах. Это - чуть меньше 20 процентов. Что соответствует мировой статистике: по разным данным, о путешествиях на тот свет и обратно сообщают от 8 до 20 оживших.

Далее Залика посмотрела: чем принципиально отличается кровь видевших и не видевших загробный мир. Оказалось, лишь одним: концентрацией растворенного углекислого газа . У переживших клиническую смерть она резко возрастала. Получалось: если предсмертные видения - это галлюцинации, то вызывает их газированная кровь. Всего-то…

Кстати, схожие ощущения, вплоть до видений, иногда посещают, как альпинистов на большой высоте, так и дайверов, ныряющих на большую глубину без акваланга. У них тоже бывают проблемы с углекислотой в крови.

СКАЗАНО

О чем поведал нейрохирург в интервью журналу Newsweek (сокращенный перевод сайта http://www.yoki.ru):

"Как нейрохирург, я не верил в феномен "послесмертного" опыта. Будучи сыном нейрохирурга, я рос в научном мире. Я последовал примеру отца и стал академическим нейрохирургом, преподавал в Гарвардской медицинской школе и других университетах. Я понимаю, что происходит с мозгом, когда люди находятся на грани смерти, и я всегда считал, что путешествия за границами собственного тела, которые описывают те, кому удалось избежать смерти, имеют вполне научное объяснение. Мозг - удивительно сложный и чрезвычайно тонкий механизм. Уменьшите количество кислорода, которое ему необходимо, до минимума, и мозг среагирует. То, что люди, перенесшие тяжелые травмы, возвращаются из своего "путешествия" со странными историями, не было новостью. Но это не значило, что их путешествия были реальными.

Хотя я считал себя христианином, я больше назывался таковым, чем действительно был. Я не завидовал тем, кто верил в то, что Иисус был больше, чем просто хороший человек, пострадавший от общества. Я глубоко сочувствовал тем, кто верил в то, что где-то там есть Бог, который истинно любит нас. На самом деле, я завидовал тому чувству безопасности, которое давала этим людям их вера. Но как ученый я просто знал, а не верил. Тем не менее, осенью 2008 года, после семи дней в коме, в течение которых кора моего головного мозга (КГМ) не работала, я испытал нечто настолько глубокое, что оно дало мне научные основания верить в жизнь после смерти. Я знаю, подобные высказывания вызывают скепсис, поэтому расскажу свою историю языком ученого и с его же логикой.

Рано утром четыре года назад я проснулся с сильнейшей головной болью.

На протяжении нескольких часов кора мозга, контролирующая мысли и эмоции и, по сути, делающая нас людьми, была "закрыта". Врачи вирджинского Lynchburg General Hospital, где я сам работал нейрохирургом, решили, что я каким-то образом заразился очень редким заболеванием - бактериальным менингитом, который в основном атакует новорожденных. Бактерии E. coli проникли в мою спинномозговую жидкость и пожирали мой мозг. Когда я прибыл в отделение неотложной помощи, мои шансы на то, что я буду жить, а не лежать овощем, были крайне низкими. Скоро они снизились практически до нуля. Семь дней я лежал в глубокой коме, мое тело не реагировало на раздражители, а мозг не функционировал. Затем, утром седьмого дня, когда врачи решали, стоит ли продолжать лечение, мои глаза распахнулись.

Научного объяснения тому факту, что пока мое тело было в коме, мой ум и мой внутренний мир были живы-здоровы, нет. В то время как нейроны коры головного мозга были побеждены бактериями, мое сознание отправилось в другую, куда большую, Вселенную - измерение, которое я себе даже не мог представить и которое мой докоматозный разум предпочел бы назвать "нереальным".Но это измерение, то самое, описанное бесчисленным количеством людей, переживших клиническую смерть и другие мистические состояния, существует. Оно есть, и то, что я увидел и узнал, буквально открыло мне новый мир: мир, в котором мы представляем собой гораздо больше, чем просто мозг и тело, и где смерть - это не затухание сознания, а, скорее, глава большого и весьма позитивного путешествия. Я не первый человек, обнаруживший доказательства того, что сознание существует за пределами тела. Эти истории так же стары, как и история человечества. Но, насколько я знаю, никто до меня никогда не бывал в этом измерении, пока а) их кора мозга совершенно не функционировала и б) их тело находилось под наблюдением врачей.

Все основные аргументы против опыта пребывания в загробном мире основываются на том, что эти события являются результатом "неисправности" КГМ. Свой же опыт, однако, я пережил при полностью неработающей коре. Согласно современному медицинскому пониманию мозга и ума, я никак не мог испытать даже отдаленное подобие того, что мне довелось пережить.

Я несколько месяцев пытался осознать и смириться с тем, что со мной случилось. В начале своих приключений я был в облаках. Больших, пушистых, розовато-белых , плывших по сине-черному небу. Высоко-высоко над облаками летела стая прозрачных мерцающих существ, оставляющих за собой длинные следы, как у самолетов. Птицы? Ангелы? Эти слова всплыли позже, когда я записывал свои воспоминания. Но ни одно из этих слов не сможет описать тех существ. Они просто отличались от всего, что было на этой планете. Они были более продвинутыми. Высшей формой жизни.

Сверху донесся звук, словно пел прекрасный хор, и я подумал: "Это от них?"Позже, думая об этом, я пришел к выводу, что звук родился из радости этих существ, выросших вместе, - они просто не могли сдерживать ее. Звук был ощутимым и почти материальным, как дождь, который вы чувствуете на вашей коже, не промокая при этом до костей.

Большую часть моего путешествия кто-то находился со мной рядом. Женщина. Она была молодой, и я в деталях помню, как она выглядела. У нее были высокие скулы и темно-синие глаза. Золотисто-русые косы обрамляли ее прекрасное лицо. Когда я впервые увидел ее, мы ехали вместе по сложной узорчатой поверхности, в которой через некоторое время я опознал крыло бабочки. Вокруг нас кружили миллионы бабочек, вылетающие из леса и возвращающиеся обратно. Это была река жизни и цвета, разлившаяся в воздухе. Одежда женщины была простой, как у крестьянки, но ее цвет, голубой, синий и оранжево-персиковый, - таким же ярким, как и все, что нас окружало. Она посмотрела на меня таким взглядом, что, если бы вы оказались под ним хотя бы на пять секунд, вся ваша жизнь наполнилась бы смыслом вне зависимости от того, что вы пережили. Это был не романтический взгляд. Это не был взгляд друга. Это был взгляд за пределами всего этого. Нечто более высокое, включающее в себя все виды любви, и в то же время гораздо большее.

Она говорила со мной без слов. Ее слова проходили сквозь меня, как ветер, и я сразу понял, что это правда. Я знал это так же, как и то, что окружающий нас мир реален. Ее сообщение состояло из трех предложений, и если бы мне пришлось перевести их на земной язык, они означали бы следующее: "Тебя всегда любят и заботятся о тебе, дорогой. Тебе нечего бояться. Нет ничего такого, что ты бы мог сделать неправильно".

Ее слова вызвали во мне огромное чувство облегчения. Словно мне объяснили правила игры, в которую я играл всю жизнь, не понимая их. "Мы покажем тебе много всего, - продолжила женщина. - Но потом ты вернешься".

После этого у меня остался только один вопрос: вернусь куда? Дул теплый ветер вроде того, какой бывает в теплый летний день. Чудесный бриз. Он изменил все вокруг, словно окружающий мир зазвучал на октаву выше и приобрел более высокие вибрации. Хотя я мог говорить, я начал задавать ветру вопросы молча: "Где я нахожусь? Кто я? Почему я здесь?"Каждый раз, когда я беззвучно задавал свои вопросы, ответ приходил моментально в виде взрыва света, цвета, любви и красоты, проходящих сквозь меня волнами. Что важно, эти взрывы не "затыкали" меня, а отвечали, но так, чтобы избежать слов - я непосредственно принимал мысли. Не так, как это происходит на Земле - смутно и абстрактно. Эти мысли были твердыми и быстрыми, горячими, как огонь, и мокрыми, как вода, и как только я принял их, я мгновенно и без особых усилий понял концепции, на осознание которых в своей обычной жизни я бы потратил несколько лет.

Я продолжал двигаться вперед и оказался у входа в пустоту, совершенно темную, бесконечную по размеру, но невероятно успокаивающую. Несмотря на черноту, она была переполнена светом, который, казалось, исходил от сияющего шара, что я ощущал рядом с собой. Он был словно переводчиком между мной и окружающим миром. Та женщина, с которой мы гуляли по крылу бабочки, вела меня при помощи этого шара.

Я прекрасно знаю, насколько необычно и откровенно невероятно все это звучит. Если бы кто-то, даже врач, рассказал мне такую историю, я был бы уверен, что он пребывает в плену каких-то заблуждений. Но то, что случилось со мной, было далеко не бредом. Это было так же реально, как любое событие в моей жизни - как день свадьбы и рождение двух моих сыновей. То, что случилось со мной, требует объяснения. Современная физика говорит нам, что Вселенная едина и безраздельна. Хотя мы, кажется, живем в мире разделений и различий, физика говорит нам, что каждый объект и событие во Вселенной сотканы из других объектов и событий. Истинного разделения не существует. До того, как я пережил свой опыт, эти идеи были абстракциями. Сегодня же они являются реалиями. Вселенная определяется не только единством, но и - теперь я знаю это - любовью. Когда я почувствовал себя получше, я попытался рассказать другим о своем опыте, но их реакцией было вежливое недоверие. Одним из немногих мест, где я не столкнулся с такой проблемой, стала церковь. Войдя туда в первый раз после комы, я посмотрел на все другими глазами. Цвета витражей напомнили мне об искрящихся красотой пейзажах, которые я видел в высшем мире, а басы органа - о мыслях и эмоциях, которые я там пережил. И, самое главное, изображение Иисуса, делящегося хлебом со своими учениками, пробудило во мне память о словах, сопровождавших все мое путешествие - что Бог любит меня безоговорочно. Сегодня многие считают, что духовные истины потеряли свою силу и что путь к истине - это наука, а не вера. До своего опыта я и сам так думал. Но теперь я понимаю, что такое мнение было слишком простым. Дело в том, что материалистический взгляд на наши тело и мозг обречен. Его место займет новый взгляд на ум и тело. Чтобы сложить эту новую картину реальности, потребуется много времени. Ее не смогу закончить ни я, ни мои сыновья. Действительность слишком пространна, сложна и таинственна. Но, в сущности, она покажет Вселенную развивающейся, многомерной и изученной вплоть до последнего атома Богом, который заботится о нас так, как ни один родитель о своем ребенке. Я по-прежнему врач и человек науки. Но на глубинном уровне я очень отличаюсь от того человека, которым был раньше, потому что я увидел эту новую картину реальности. И, можете поверить мне, каждый этап работы, которую придется проделать нам и нашим потомкам, стоит этого". Английский вариант интервью журналу Newsweek:

"As a neurosurgeon, I did not believe in the phenomenon of near-death experiences. I grew up in a scientific world, the son of a neurosurgeon. I followed my father’s path and became an academic neurosurgeon, teaching at Harvard Medical School and other universities. I understand what happens to the brain when people are near death, and I had always believed there were good scientific explanations for the heavenly out-of-body journeys described by those who narrowly escaped death.

The brain is an astonishingly sophisticated but extremely delicate mechanism. Reduce the amount of oxygen it receives by the smallest amount and it will react. It was no big surprise that people who had undergone severe trauma would return from their experiences with strange stories. But that didn’t mean they had journeyed anywhere real.

Although I considered myself a faithful Christian, I was so more in name than in actual belief. I didn’t begrudge those who wanted to believe that Jesus was more than simply a good man who had suffered at the hands of the world. I sympathized deeply with those who wanted to believe that there was a God somewhere out there who loved us unconditionally. In fact, I envied such people the security that those beliefs no doubt provided. But as a scientist, I simply knew better than to believe them myself.

In the fall of 2008, however, after seven days in a coma during which the human part of my brain, the neocortex, was inactivated, I experienced something so profound that it gave me a scientific reason to believe in consciousness after death.

I know how pronouncements like mine sound to skeptics, so I will tell my story with the logic and language of the scientist I am.

Very early one morning four years ago, I awoke with an extremely intense headache. Within hours, my entire cortex-the part of the brain that controls thought and emotion and that in essence makes us human-had shut down. Doctors at Lynchburg General Hospital in Virginia, a hospital where I myself worked as a neurosurgeon, determined that I had somehow contracted a very rare bacterial meningitis that mostly attacks newborns. E. coli bacteria had penetrated my cerebrospinal fluid and were eating my brain.

When I entered the emergency room that morning, my chances of survival in anything beyond a vegetative state were already low. They soon sank to near nonexistent. For seven days I lay in a deep coma, my body unresponsive, my higher-order brain functions totally offline.

Then, on the morning of my seventh day in the hospital, as my doctors weighed whether to discontinue treatment, my eyes popped open.

There is no scientific explanation for the fact that while my body lay in coma, my mind-my conscious, inner self-was alive and well. While the neurons of my cortex were stunned to complete inactivity by the bacteria that had attacked them, my brain-free consciousness journeyed to another, larger dimension of the universe: a dimension I’d never dreamed existed and which the old, pre-coma me would have been more than happy to explain was a simple impossibility.

But that dimension-in rough outline, the same one described by countless subjects of near-death experiences and other mystical states-is there. It exists, and what I saw and learned there has placed me quite literally in a new world: a world where we are much more than our brains and bodies, and where death is not the end of consciousness but rather a chapter in a vast, and incalculably positive, journey.

I’m not the first person to have discovered evidence that consciousness exists beyond the body. Brief, wonderful glimpses of this realm are as old as human history. But as far as I know, no one before me has ever traveled to this dimension (a) while their cortex was completely shut down, and (b) while their body was under minute medical observation, as mine was for the full seven days of my coma.

All the chief arguments against near-death experiences suggest that these experiences are the results of minimal, transient, or partial malfunctioning of the cortex. My near-death experience, however, took place not while my cortex was malfunctioning, but while it was simply off. This is clear from the severity and duration of my meningitis, and from the global cortical involvement documented by CT scans and neurological examinations. According to current medical understanding of the brain and mind, there is absolutely no way that I could have experienced even a dim and limited consciousness during my time in the coma, much less the hyper-vivid and completely coherent odyssey I underwent.

It took me months to come to terms with what happened to me. Not just the medical impossibility that I had been conscious during my coma, but-more importantly-the things that happened during that time. Toward the beginning of my adventure, I was in a place of clouds. Big, puffy, pink-white ones that showed up sharply against the deep blue-black sky.

Reliving History: The search for the meaning of the afterlife is as old as humanity itself. Over the years Newsweek has run numerous covers about religion, God, and that search. As Dr. Alexander says, it’s unlikely we’ll know the answer in our lifetimes, but that doesn’t mean we won’t keep asking.

Higher than the clouds-immeasurably higher-flocks of transparent, shimmering beings arced across the sky, leaving long, streamerlike lines behind them.

Birds? Angels? These words registered later, when I was writing down my recollections. But neither of these words do justice to the beings themselves, which were quite simply different from anything I have known on this planet. They were more advanced. Higher forms.

A sound, huge and booming like a glorious chant, came down from above, and I wondered if the winged beings were producing it. Again, thinking about it later, it occurred to me that the joy of these creatures, as they soared along, was such that they had to make this noise-that if the joy didn’t come out of them this way then they would simply not otherwise be able to contain it. The sound was palpable and almost material, like a rain that you can feel on your skin but doesn’t get you wet.

Seeing and hearing were not separate in this place where I now was. I could hear the visual beauty of the silvery bodies of those scintillating beings above, and I could see the surging, joyful perfection of what they sang. It seemed that you could not look at or listen to anything in this world without becoming a part of it-without joining with it in some mysterious way. Again, from my present perspective, I would suggest that you couldn’t look at anything in that world at all, for the word “at” itself implies a separation that did not exist there. Everything was distinct, yet everything was also a part of everything else, like the rich and intermingled designs on a Persian carpet ... or a butterfly’s wing.

It gets stranger still. For most of my journey, someone else was with me. A woman. She was young, and I remember what she looked like in complete detail. She had high cheekbones and deep-blue eyes. Golden brown tresses framed her lovely face. When first I saw her, we were riding along together on an intricately patterned surface, which after a moment I recognized as the wing of a butterfly. In fact, millions of butterflies were all around us-vast fluttering waves of them, dipping down into the woods and coming back up around us again. It was a river of life and color, moving through the air. The woman’s outfit was simple, like a peasant’s, but its colors-powder blue, indigo, and pastel orange-peach-had the same overwhelming, super-vivid aliveness that everything else had. She looked at me with a look that, if you saw it for five seconds, would make your whole life up to that point worth living, no matter what had happened in it so far. It was not a romantic look. It was not a look of friendship. It was a look that was somehow beyond all these, beyond all the different compartments of love we have down here on earth. It was something higher, holding all those other kinds of love within itself while at the same time being much bigger than all of them.

Without using any words, she spoke to me. The message went through me like a wind, and I instantly understood that it was true. I knew so in the same way that I knew that the world around us was real-was not some fantasy, passing and insubstantial.

The message had three parts, and if I had to translate them into earthly language, I’d say they ran something like this:

“You are loved and cherished, dearly, forever.”

“You have nothing to fear.”

“There is nothing you can do wrong.”

The message flooded me with a vast and crazy sensation of relief. It was like being handed the rules to a game I’d been playing all my life without ever fully understanding it.

“We will show you many things here,” the woman said, again, without actually using these words but by driving their conceptual essence directly into me. “But eventually, you will go back.”

To this, I had only one question.

The universe as I experienced it in my coma is ... the same one that both Einstein and Jesus were speaking of in their (very) different ways. (Ed Morris / Getty Images)

A warm wind blew through, like the kind that spring up on the most perfect summer days, tossing the leaves of the trees and flowing past like heavenly water. A divine breeze. It changed everything, shifting the world around me into an even higher octave, a higher vibration.

Although I still had little language function, at least as we think of it on earth, I began wordlessly putting questions to this wind, and to the divine being that I sensed at work behind or within it.

Where is this place?

Each time I silently put one of these questions out, the answer came instantly in an explosion of light, color, love, and beauty that blew through me like a crashing wave. What was important about these blasts was that they didn’t simply silence my questions by overwhelming them. They answered them, but in a way that bypassed language. Thoughts entered me directly. But it wasn’t thought like we experience on earth. It wasn’t vague, immaterial, or abstract. These thoughts were solid and immediate-hotter than fire and wetter than water-and as I received them I was able to instantly and effortlessly understand concepts that would have taken me years to fully grasp in my earthly life.

I continued moving forward and found myself entering an immense void, completely dark, infinite in size, yet also infinitely comforting. Pitch-black as it was, it was also brimming over with light: a light that seemed to come from a brilliant orb that I now sensed near me. The orb was a kind of “interpreter” between me and this vast presence surrounding me. It was as if I were being born into a larger world, and the universe itself was like a giant cosmic womb, and the orb (which I sensed was somehow connected with, or even identical to, the woman on the butterfly wing) was guiding me through it.

Later, when I was back, I found a quotation by the 17th-century Christian poet Henry Vaughan that came close to describing this magical place, this vast, inky-black core that was the home of the Divine itself. “There is, some say, in God a deep but dazzling darkness ...”

That was it exactly: an inky darkness that was also full to brimming with light.

I know full well how extraordinary, how frankly unbelievable, all this sounds. Had someone-even a doctor-told me a story like this in the old days, I would have been quite certain that they were under the spell of some delusion. But what happened to me was, far from being delusional, as real or more real than any event in my life. That includes my wedding day and the birth of my two sons.

What happened to me demands explanation.

Modern physics tells us that the universe is a unity-that it is undivided. Though we seem to live in a world of separation and difference, physics tells us that beneath the surface, every object and event in the universe is completely woven up with every other object and event. There is no true separation.

Before my experience these ideas were abstractions. Today they arе realities. Not only is the universe defined by unity, it is also-I now know-defined by love. The universe as I experienced it in my coma is-I have come to see with both shock and joy-the same one that both Einstein and Jesus were speaking of in their (very) different ways.

I’ve spent decades as a neurosurgeon at some of the most prestigious medical institutions in our country. I know that many of my peers hold-as I myself did-to the theory that the brain, and in particular the cortex, generates consciousness and that we live in a universe devoid of any kind of emotion, much less the unconditional love that I now know God and the universe have toward us. But that belief, that theory, now lies broken at our feet. What happened to me destroyed it, and I intend to spend the rest of my life investigating the true nature of consciousness and making the fact that we are more, much more, than our physical brains as clear as I can, both to my fellow scientists and to people at large.

I don’t expect this to be an easy task, for the reasons I described above. When the castle of an old scientific theory begins to show fault lines, no one wants to pay attention at first. The old castle simply took too much work to build in the first place, and if it falls, an entirely new one will have to be constructed in its place.

I learned this firsthand after I was well enough to get back out into the world and talk to others-people, that is, other than my long-suffering wife, Holley, and our two sons-about what had happened to me. The looks of polite disbelief, especially among my medical friends, soon made me realize what a task I would have getting people to understand the enormity of what I had seen and experienced that week while my brain was down.

One of the few places I didn’t have trouble getting my story across was a place I’d seen fairly little of before my experience: church. The first time I entered a church after my coma, I saw everything with fresh eyes. The colors of the stained-glass windows recalled the luminous beauty of the landscapes I’d seen in the world above. The deep bass notes of the organ reminded me of how thoughts and emotions in that world are like waves that move through you. And, most important, a painting of Jesus breaking bread with his disciples evoked the message that lay at the very heart of my journey: that we are loved and accepted unconditionally by a God even more grand and unfathomably glorious than the one I’d learned of as a child in Sunday school.

Today many believe that the living spiritual truths of religion have lost their power, and that science, not faith, is the road to truth. Before my experience I strongly suspected that this was the case myself.

But I now understand that such a view is far too simple. The plain fact is that the materialist picture of the body and brain as the producers, rather than the vehicles, of human consciousness is doomed. In its place a new view of mind and body will emerge, and in fact is emerging already. This view is scientific and spiritual in equal measure and will value what the greatest scientists of history themselves always valued above all: truth.

This new picture of reality will take a long time to put together. It won’t be finished in my time, or even, I suspect, my sons’ either. In fact, reality is too vast, too complex, and too irreducibly mysterious for a full picture of it ever to be absolutely complete. But in essence, it will show the universe as evolving, multi-dimensional, and known down to its every last atom by a God who cares for us even more deeply and fiercely than any parent ever loved their child.

I’m still a doctor, and still a man of science every bit as much as I was before I had my experience. But on a deep level I’m very different from the person I was before, because I’ve caught a glimpse of this emerging picture of reality. And you can believe me when I tell you that it will be worth every bit of the work it will take us, and those who come after us, to get it right."

x HTML-код

Известный нейрохирург рассказал, что он видел на том свете.

Есть ли жизнь после смерти? «Есть!» - утверждает пенсионер из запорожского поселка Михайловка Анатолий Голобородько. По его мнению, душа человеческая, покидая тело, не исчезает, растворяясь в пространстве, а просто переходит в другой мир. Там, за гранью бытия, и побывал недавно Анатолий Сергеевич. И вернулся в наш бренный мир в тот самый момент, когда на него уже были подготовлены документы – как на умершего.
- Голобородько Анатолий Сергеевич, - представился мой визави, окинув меня внимательным, как бы оценивающим взглядом. Я тоже представился. И несколько замялся тут же - никак не мог сообразить, с чего начать разговор.
Повод ведь, по которому я приехал к Анатолию Сергеевичу, был крайне необычным. Судите сами: немногим более двух месяцев назад 66-летний житель Михайловки Анатолий Голобородько в полубессознательном состоянии попал в больницу, где на третий день умер.
Не верите? Давайте тогда вместе расспросим моего сегодняшнего собеседника.
- Плохо мне стало, - вспоминает он, - после выпитой в компании водки. Скорее всего, некачественной. Кстати, выпил я совсем немного - грамм пятьдесят, не больше. И почувствовал:
что-то не так со мной. Ну и домой засобирался. И ушел. Почти двое суток провалялся с температурой под сорок, а потом на «скорой» меня увезли в больницу. Положили под капельницу... А через какое-то время я перестал воспринимать действительность - словно погрузился в глубокий сон. Ничего не ощущал! Где-то ходил, видел совершенно
незнакомых людей. Только однажды встретил друга Петра,
умершего три года назад.
- Люди чем занимались?
- Работали в поле. И я им почему-то стал помогать: вместе с какой-то женщиной картошку собирал. Не вступая с ней в разговор.
- Как там - тепло, сухо?
- Солнца не наблюдалось, но и мрака не замечал. Такое впечатление складывалось, что мы как бы перед рассветом постоянно пребывали.
- Картошка, которую вы собирали, похожа на обычную, земную?
- Вы знаете, не похожа! Да и картошка ли это была - затрудняюсь ответить определенно. Клубни! И выкапывала их женщина не лопатой – другим инструментом она пользовалась.
- А дальше что? Не бесконечно же вы в поле работали!
- После картошки я попал туда, где увиденные мной люди живут. Они сидели за столами - кажется, завтракали. И разговаривали. Смеялись. Обычная жизнь шла.
- С вами по-прежнему не заговаривали?
- Взглянут на меня и уходят. И вдруг слева от меня прозвучал приятный голос: “Даю тебе вот ЭТО, иди к вышке и укрепи ЭТО на ней”. И у меня в руках оказался предмет - вроде коробочки небольшой.
- Да что ж ЭТО было?
- Фонарь, как я понял потом. Им, как откроется со временем мне, я должен был зажечь свою вторую жизнь.
- А вышка откуда взялась?
- Сразу я ее не видел, но когда получил предмет, нашел быстро. И взобрался до того места, которое мне было указано голосом. Там и закрепил фонарь. Слез с вышки, оглянулся на нее... и такой высокой она мне показалась почему-то! И удаленной на большое расстояние. Я попытался снова дойти до нее, но не смог: обрывы открылись впереди страшные и многочисленные. И я решил вернуться в город.
- Он на наши города похож?
- Похож! Двух - трехэтажные дома в нем. Заасфальтированные улицы - с подъемами и спусками.
- Понимали, куда шли?
- К себе домой! Но дома своего в том городе я не нашел. И тут опять людей увидел. Среди них и мой друг Петя находился. В этот раз он спал. Сам я как бы на улице оставался, но, вместе с этим, видел все, что происходит внутри здания, возле которого я остановился. За людьми наблюдал, разговоры ихние понимал. И в какой-то момент отчетливо услышал, как один из находившихся в помещении произнес вслух: “Голобородько защищен!” - это обо мне он отозвался. А от кого защищен я и, главное, - кем, не осознал сразу. Но чуть позже дошло, что мне рано попадать к этим людям.
- Голос, приказавший вам к вышке идти, больше не проявлялся?
- Он меня постоянно сопровождал. Ну, как бы кто-то невидимый возле меня присутствовал. Невидимый, но ощущаемый и слышимый мной.
- Вышка перед вашим взором больше не появлялась?
- Расстроившись, что она удалилась неведомым мне образом на значительное расстояние, я сказал сам себе: жаль, что не дойду до нее. И все так же слева от меня прозвучало в ответ: “Вам туда больше не нужно ходить. Вы свое дело сделали”. “А что же теперь?” - воскликнул я и, проснувшись, открыл глаза.
- И увидели...
- ... что меня жена обмывает, читая надо мной молитву...
[Анатолий Сергеевич запнулся, вновь переживая возвращение к жизни, но через пару мгновений взял себя в руки и продолжил, - авт.]. “Что тебе снилось?” - спрашивает жена. Оказывается, я много разговаривал во сне... пока ни уснул окончательно...
- В смысле, - осторожно уточняю я, - пока ни умерли?
- Да.
- Ваши первые впечатления от мира, в который вы вернулись, с чем были связаны?
- Обратил внимание на документы, полученные женой. История болезни среди них находилась и свидетельство о моей смерти. Не все разобрал в истории, но то, что я – хронический алкоголик, уяснил. А еще на руки внимание обратил – чернее чугуна они были.
- Как вы, Анатолий Сергеевич, происшедшее с вами оцениваете?
- Живу вторую жизнь, вот как!
- В нее, в эту жизнь, сразу вписались?
- Больше двух месяцев отходил. Как бы на грани жизни и смерти оставался.
- Что помогло вам?
- Обращение к Богу. Вы понимаете, я ведь раньше в церковь крайне редко ходил - ну, на Пасху... на Крещение. А побывав на том свете, перво-наперво исповедался в храме, причастился. И возвращался домой другим человеком! Мир мне иначе, чем раньше, открылся.
- Как иначе?
- Я окружающих людей теперь понимаю с первого взгляда. От недобрых меня словно какая-то сила отталкивает.
- Обо мне, например, что можете сказать?
- В вас справедливости много и нет хитрости. А вообще, до меня дошло: не обо всем, узнанном ТАМ, можно рассказывать ТУТ.
- Смерти нужно бояться?
- Смерть - это переход наших душ в другой мир. Чего ж его бояться?
- Таким образом, вы вернулись к жизни...
- ... когда моя душа возвратилась в тело!
Владимир ШАК
[Газета "МИГ", Запорожье]

"Умерший" пенсионер

В тему
О чем Анатолию Голобородько стало известно на том свете?
О том, что:
молитвы наши слышны далеко-предалеко за пределами храмов. И силой они обладают премогучей;
нельзя нарушать сложившийся с древности порядок и хоронить умерших ранее, чем на третьи сутки. “Некоторых ведь вы живыми в землю закапываете!” - внедрено было в сознание Анатолия Сергеевича.

Это как читать книгу

Пять лет назад пользователь с ником monitormonkey лежал на операционном столе и что-то пошло не так.

Фото: © flickr / Elias Ruiz Monserrat

Я как будто очнулся в каком-то пространстве, где не было света. Там не было ни жарко, ни холодно, я не хотел есть и не был уставшим - всё было как-то нейтрально и спокойно. Я понимал, что где-то рядом свет и любовь, но у меня не было никакого желания торопить события. Я помню, как в тот момент думал о своей жизни, но это было не то же самое, что монтаж, когда вся жизнь перед глазами. Это было похоже на ленивое перелистывание книги… Как бы то ни было, это “погружение” изменило мою жизнь, но я всё еще боюсь умереть. При этом мне не страшно, что со мной будет потом.

Ко мне пришёл брат

Schneidah7 потерял сознание после аварии - он ехал на мотоцикле и разбился на скорости 80 км/час.

Я помню, как лежал на тротуаре и вокруг всё медленно темнело, становилось тихо. Единственной причиной, по которой я не отключился, был чей-то крик: “Рейнджер, не вырубайся, всё будет хорошо, вставай-вставай!” Кто-то бил по моему шлему, и, когда я открыл глаза, я увидел своего брата, который сидел рядом со мной на корточках. Это было очень странно, потому что мой брат умер от передоза несколько лет назад… Единственное, что я помню, - это как он посмотрел на часы, сказал, что скоро они будут здесь, встал и ушёл… Больше я ничего не помню. Да, потом была операция, а я до сих пор испытываю проблемы с памятью.

Сад

IDiedForABit описала полностью противоположную картину. Её сердце остановилось из-за сильнейшей аллергической реакции. Однако никаких пустоты, тишины и тьмы.

Я помню ощущение, как будто кто-то высасывал темноту, словно шприц втягивает воду, она постепенно исчезала, и вскоре я оказалась в саду. Там не было цветов, лишь пыль и жёлтая трава. В середине была детская площадка, в центре которой - карусель с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Это трудно описать, но у меня будто появился выбор: остаться или вернуться. Тогда я перечислила все причины, по которым я хотела вернуться, но ничего не происходило до тех пор, пока я не осознала, что не хочу расставаться со своей мамой. Тогда меня будто отпустили. Позже оказалось, что я была в состоянии клинической смерти на протяжении 6 минут.

Будильник

Пользователь с ником TheDeadManWalks в детстве серьёзно болел и однажды его состояние резко ухудшилось.

Оглядываясь назад, я понимаю, что самое страшное в этом то, что, когда ты находишься там, тебе кажется, что всё спокойно и мирно. А вот чтобы вернуться, нужно заставить себя сделать что-то неприятное - это как нажать на кнопку будильника в семь утра. Вы отключаете его снова и снова, но понимаете, что вам нужно в школу или на работу…

Какой-то шум или крик

У altburger69 был сердечный приступ, сердце переставало биться трижды, пока его везли в машине скорой помощи.

Видимо, я просыпался каждый раз, когда мне запускали сердце с помощью дефибриллятора. При этом каждый раз, когда приходил в себя, я говорил медикам о каком-то шуме или крике. Там не было никакого света, а просто хотелось спать.

Я жив! Я жив! Я жив…

После падения с мотоцикла на полном ходу у Rullknuf остановилось дыхание и его тело забилось в судорогах. Через две минуты его друг сумел реанимировать его.

Для меня это было просто затемнение. Никаких снов, никаких видений, просто ничего не было. Когда очнулся, я 10 раз спросил, что случилось, и понял, что, видимо, остался жив.